The most incredible thing about miracles is that they happen
Очередная часть Марлезонского балета 
Тётка-Той-Хемульши
Чета молодоженов поспешно разыскивала в Бристоле указанный адрес. К девяти часам утра они подошли к старинному дому, расположенному в центре города между набережной и статуей Уильяма III. Дверь открыла высокая бесформенная женщина с жирными слипшимися волосами неопределенного цвета. Скрестив руки на груди, она внимательно осмотрела гостей своими маленькими бесцветными глазками, как-то неестественно выпученными на фоне одутловатого лица, обрамленного двойным подбородком, плавно переходящим в плечи.
– Здравствуйте. Мы ищем жилье. Нас направил к вам Северус Снейп.
– Дружба с моим непутевым племянничком не делает вам чести, – покачала головой ведьма, кутаясь, словно паучиха, в огромную черную шаль.
«Неужели Северус сыграл с нами злую шутку, чтобы избавиться?»
– Он сказал, что вы назначили встречу на девять часов.
Колдунья посмотрела на песочные часы, висевшие у нее на груди, и критически отметила:
– Я так и думала. 8.58. Пунктуальностью вы тоже не отличаетесь. Не уверена, что мне подойдут такие квартиросъемщики. Впрочем, пожалуй, возьму вас до тех пор, пока не найду более подходящих. Кстати, вы не представились.
– Ремус и Нимфадора Люпин.
– Хм, где-то я слышала это имя… Я – Людемина Тролль. Проходите, – она развернулась, показав широкую сутулую спину с массивной холкой, и неуклюжей медвежьей походкой повела посетителей в дом.
Большой, некогда роскошный дом был поделен на несколько квартир. На первом этаже правого крыла жили сами хозяева, на втором – их сын с женой и четырьмя детьми. В левом крыле был отдельный вход для квартирантов. Людемина Тролль, урожденная Принц, была замужем за обедневшим отпрыском чистокровного рода Эдвардом Троллем. Всю жизнь она посвящала мужу, он был центром ее забот и главной точкой приложения неуемной энергии этой неутомимой дамы. Однако, как поняли потом Люпины, тех крох хозяйского внимания, которые та отрывала от мужа и дарила окружающим, последним хватало с лихвой.
Миссис Тролль провела квартирантов в гостиную и, усадив на диван, начала разговор:
– Я беру за квартиру 25 галеонов в месяц, оплату прошу производить заранее. Вы в состоянии исполнить мои требования? – с сомнением она покосилась на кроссовки Теда.
– Вполне.
– В какой степени родства вы состоите?
– Причем тут… – начала Нимфадора, удивленная неожиданным поворотом беседы.
– Надеюсь, моя дорогая, вы не думаете, что я поселю в своем доме посторонних мужчину и женщину в одной квартире?
– Мы женаты.
– Проверим. Мое главное условие – безупречный нравственный облик, порядок и аккуратность во всем.
– Об этом можете не беспокоиться.
– Где вы работаете и каков уровень ваших доходов?
– В министерстве… – разговор приобретал нехороший оборот: после августовского полнолуния Ремуса все-таки выгнали с работы.
В этот момент из соседней комнаты раздался капризный, похожий на детский крик:
– Где ты вечно ходишь? Опять ты бросила меня одного!
Хозяйка всполошилась. Выпучив глаза и обливаясь потом, она сделала несколько кругов вокруг своей оси:
– Мой суслик, я уже лечу, – отозвалась миссис Тролль глухим голосом и, неуклюже изображая бабочку, понеслась в соседнюю комнату. – К нам пришли новые квартиранты, пупсик, – оправдывалась она.
– Покажи мне их, я хочу посмотреть! – захныкал кто-то. – Я пойду сам, поставь меня.
– Так лучше. Ты можешь переутомиться, я позабочусь о тебе.
В комнату вошла Людемина с маленьким худым человечком на руках. Вначале они приняли его за ребенка, но это оказался глава семейства. Эдвард Тролль был полной противоположностью своему громкому родовому имени. Сморщенный и усохший, он едва ли достигал трех футов роста. Седеющие волосы, еще сохранявшие следы былой черной масти, постепенно сдавали позиции блестящей лысине, и только длинные вертикальные усы придавали этой фигуре некоторый вес. Хозяйка, усадив мужа в кресло, принялась укутывать его ноги шерстяным пледом.
– Мне будет жарко, перестань, – все в том же тоне сопротивлялся мистер Тролль.
– Суслик, это совершенно необходимо. Ты застудишь ножки, – она пыхтела, страдая одышкой, от чего ее казалось больше, чем есть, и с видом жертвы, отданной на заклание, продолжала нянчиться с мужем.
– Ты мне надоела, ты всегда все делаешь не так. Отстань!
– Не могу. Это мой крест! – она закатила глаза и прижала руки к груди. – Теперь зажжем камин.
– Зачем камин? Не хочу камин.
– Суслик, – назидательно сказала Людемина, – я лучше знаю, что тебе нужно. Посмотри, у нас гости.
– Не хочу гостей, пусть уходят. Почитай мне книжку.
– Прошу меня простить, – захлебываясь от значимости происходящего, сопела миссис Тролль, – но я должна исполнить свой супружеский долг. Мистер Тролль не терпит, когда ему перечат. Вы, моя дорогая, должны это понимать, – обратилась хозяйка к Нимфадоре, сложив брови домиком.
– Ты вечно мне перечишь! – кричал обиженный муж.
– Я зайду к вам попозже, ваша квартира на третьем этаже, – задыхалась Людемина. Она быстро вручила ключи и потрусила к мужу, прихватив на ходу книгу. – Суслик, ты – мой герой, я вся в твоем распоряжении.
Квартиранты поскорее уносили ноги, благодарные мистеру Троллю за то, что он так вовремя прервал допрос, обещавший быть жестким. Тяжелейший кризис их совместной жизни неожиданно разрешился. Молодожены чудесным образом в одночасье нашли приличное жилье и поселились в светлой и чистой квартире на чердачном этаже у двоюродной тетки Снейпа. Так же внезапно решилась и вторая серьезная проблема. Министерство, публично заявив, что в стране «нет порядка», взялось за ликвидацию последствий «некомпетентного правления». Пигмалион Назус открыл новые вакансии в отделе Регулирования магических популяций. На следующий день после заселения к Троллям Нимфадора принесла с работы радостную новость.
– Ремус! – весело прыгала она. – Отдел Регулирования магических популяций набирает специалистов в новый отряд по борьбе с вредителями и опасными существами. Тебе непременно нужно завтра же подать прошение.
– Я в министерстве? Ну, ты скажешь. Они не возьмут меня, – сомневался муж.
– Это еще почему? Ты отлично справишься с этой работой, вряд ли они найдут много таких искусных волшебников, как ты.
– Было бы неплохо, но обычно таких, как я, гонят поганой метлой из всех приличных заведений.
– Вздор! Завтра же пойдем на работу вместе.
– Ты права, стоит попробовать, но, боюсь, усердие министерства скоро обернется против нас, – он знал по своему горькому опыту, что «наведение порядка» в этой стране обычно заканчивается для него гонениями и лишением прав.
Как ни странно, Ремуса приняли на работу с жалованием в 30 галеонов. Жизнь, разлетевшись после полнолуния на осколки, вновь начинала собираться в нечто целое, и казалось, что все не так плохо.
Отселившись от родителей, Люпины ощутили, наконец, чувство, так недолго длившееся после свадьбы, что они вдвоем. Впрочем, в самостоятельной жизни были и свои недостатки. Борцы с темными силами, работники министерства и просто герои последней войны очень скверно владели магией домашнего хозяйства. В первую очередь, пришлось купить множество мелочей, совершенно необходимых для дома (их незаменимые функции выявлялись не сразу, и в первый день бегать за покупками пришлось раз десять). Кстати, получив хорошую работу, Люпин, наконец, обновил гардероб и простился с кроссовками тестя. Во-вторых, оказалось не так-то просто овладеть кулинарными чарами. Из них двоих более опытным оказался Ремус, но и его навыки не заходили дальше скудных холостяцких перекусов.
Теплым сентябрьским вечером после первого совместного рабочего дня супруги соображали вдвоем бутерброды. Все падало и не слушалось палочку, повелительно призывавшую продукты и кухонные принадлежности к порядку. Но, в общем, было весело.
– Что здесь происходит? – вдруг раздался учительский голос хозяйки. – Какая грязь! Я предупреждала вас, что не потерплю беспорядка. Как могут взрослые люди позволить себе так безответственно играть с продуктами, и это притом, что у них нет ничего на ужин?!
– Мы готовим, – нерешительно заметила Нимфадора, прикидывая, к чему это клонит миссис Тролль.
– Вы хотите сказать, моя дорогая, что эти пищевые отходы собираетесь подать на ужин?! Как можно есть такую гадость? – Людемина с каждым словом все больше теряла самообладание и, будто заводная игрушка, кружилась по кухне. – Сами можете есть, что угодно, хотя культура питания характеризует Вас как личность, но Вы замужняя женщина, – ее лицо обильно вспотело, а на бледных щеках желтовато-серого оттенка проступили розовые пятна лихорадочного румянца. – Предназначение женщины состоит в том, чтобы всецело посвятить себя мужу. Он – центр мироздания для жены. Чтобы выполнить эту онтологическую миссию, моя дорогая, Вы должны всецело отдаться заботам о своем супруге, – она завела лекцию на полчаса, бутерброды заветрелись, а предательский запах пищи, пощекотав язык, нещадно грыз желудок.
Ведьма так вошла в раж, что трудно было вставить слово, а внешний вид хозяйки вызывал серьезные опасения за ее здоровье. Окончательно запыхавшись, она сделала короткую паузу, чтобы выпить воды.
– Хочу Вам заметить,
миссис Тролль, что появляться без предупреждения весьма невежливо. В следующий раз попрошу Вас стучать, – поспешил вставить Ремус.
– Ради того, чтобы исполнить женское призвание, я готова идти на любые жертвы. Никакие нормы и требования не могут быть выше женского долга!
– Но это мой муж, и Вы не имеете перед ним решительно никаких долгов. Между тем, Ваше истинное призвание, очевидно, уже скучает.
– Ох! Мистер Тролль! – Людемина бурно выдохнула и тут же исчезла.
– Тяжелый случай…
На этом вторжения хозяйки в личную жизнь квартирантов не закончились. Она бесцеремонно трансгрессировала в самой неожиданной точке квартиры и в самое неподходящее время, разражаясь воспитательной беседой. Вообще она считала себя вместилищем древней женской магии и всячески старалась передать почти забытые секреты семейной жизни непосвященной молодежи. Людемина появлялась во время завтрака или ужина и критиковала их нездоровый рацион, низко развитые кулинарные навыки, неумение содержать кухню в чистоте. Она возмущалась беспорядком в доме, заглядывая в шкафы и под кровати, тщательно изучала туалеты. Она возникала, когда кто-нибудь переодевался, и, глубоко оскорбленная безнравственностью квартирантов, приносила себя в жертву обществу, пытаясь наставить его заблудших членов. Ради этой благой цели она действительно не останавливалась ни перед чем: от скрупулезного контроля над правильным образом жизни нельзя было укрыться ни в туалете, ни в ванной, ни даже во сне, ибо она любила являться по ночам в спальню молодоженов, чтобы проверить, все ли правильно и пристойно.
Квартиру у Троллей можно было рассматривать только как временное пристанище, и Люпины со свежими силами продолжили поиски собственного жилья. Среди уже знакомых объявлений в очередной «Мантикоре» появилось новое предложение: Брилль, дом, 4 комн., двор, сад, хоз. постр., чудесный подвал, уд. в доме, камин, в норм. сост., защита maxi, без посредников, срочно. 2200 г.
Молодожены больше не питали иллюзий насчет жилья «без посредников» – скорее, надеялись на чудо. Ответ на письмо пришел через несколько дней, и, получив долгожданное приглашение, Люпины поспешили на встречу. Цель их визита находилась на окраине поселка в тупиковом проулке со странным названием Вудмен-Энд. Дом оказался последним на улице: его северная стена нависала над крутым каменистым обрывом, а восточная граница участка упиралась в небольшой лесок. Хозяев не было дома. Постучав и поглазев на вожделенное жилье сквозь щели в заборе, разочарованные покупатели повернулись вспять.
– Что вы тут высматриваете? – подозрительно спросила старая ведьма, видимо, живущая по соседству.
– Этот дом продается?
– Да. Хозяйка хочет переехать. После того, как умер ее муж … Мой племянник хотел купить, но это такой дом… – старуха замялась и как-то странно посмотрела на Люпинов. – Он решил, что не справится с этим домом.
– Что вы имеете в виду?
– Ну, знаете, требуется ремонт, деньги и много еще чего, – колдунья то награждала собеседников многозначительными взглядами, то прятала глаза, явно что-то не договаривая.
– Дом в аварийном состоянии?
– Нет, что вы. Хотя кое-что изменить там, конечно, придется… – им показалось, что в глазах соседки мелькнула насмешка, даже злорадство.
– Мы договорились встретиться с хозяйкой, но никто не открывает.
– Наверное, ушла, – каким-то уклончивым тоном предположила старуха, – знаете, всякое бывает.
Второй визит в Вудмен-Энд оказался более удачным: посетителей опять никто не встретил, но калитка была открыта, и супруги вошли во двор. Уютный, но запущенный сад, несколько клумб, старенькая беседка, колодец, выкрашенный в приятный бирюзовый цвет дом, за которым виднелся огород, заросший сорняками, далее темнела стена леса. Пошел мелкий дождь. Покупатели нерешительно подошли к дому и постучались. Дверь открыла высокая светловолосая ведьма лет пятидесяти в домашней мантии в «цветочек», державшейся на двух пуговицах.
– Вы пришли? – в ее голосе звучало удивление и какой-то зловещий намек.
– Вы нам назначили встречу на это время, – Нимфадора протянула конверт.
– Да, в самом деле, – не то вопросительно, не то утвердительно ответила хозяйка. – Проходите, смотрите… Только у нас тут… Я не совсем готова вас встретить, – и она повела гостей по дому.
Все указанные в объявлении пункты действительно имелись в наличии, и жилище вполне устраивало молодую семью. Правда, дом давно не ремонтировался, но был крепким и содержался в порядке, так что со временем можно было устроить все по своему вкусу. Люпины осмотрели две небольшие проходные комнаты и одну маленькую спальню. Дверь во вторую спальню была закрыта, и, как только Нимфадора приблизилась к ней, хозяйка неожиданно метнулась наперерез.
– Это комната моей дочери. Она сейчас спит, – в глазах хозяйки мелькнул стальной блеск, а ее тонкие губы насмешливо искривились в подобии улыбки.
Вообще хозяйка дома производила тяжелое и противоречивое впечатление. В ее речи и облике было что-то странное, загадочное, пугающее. Она, как и ее соседка, чего-то не договаривала, но при этом не пыталась скрыть свои личные тайны, а зловеще намекала на них. На словах она как будто извинялась за беспорядок, свою неподготовленность к встрече клиентов, но в ее голосе звучала насмешка, вызов и даже угроза.
Люпины обратили свое внимание на потолок с коричневыми подтеками, свидетельствовавшими о том, что необходимо чинить крышу. Но даже этот важный практический вопрос не смог заинтересовать их должным образом, ибо, несмотря на внутренние усилия, мысль назойливо обращалась к таинственной комнате. Двойные створки двери прилегали друг к другу неплотно, и сквозь щель между ними просачивался свет. Казалось, там кроется что-то страшное, живое и не имеющее ничего общего с тем, о чем им было сказано. Отгоняя досужие мысли и стыдясь за неуместное любопытство, покупатели усердно и, пожалуй, чрезмерно долго рассматривали потолок, однако взгляд упрямо возвращался к полоске света из закрытой комнаты. Хозяйка, скрестив руки на груди, отвечала на стандартные вопросы, а в ее глазах и уголках рта играл недобрый смех. Она как будто нарочно дразнила любопытство гостей и наслаждалась их замешательством. Нимфадору не оставляло навязчивое чувство, будто кто-то сверлит ее взглядом. В очередной раз обернувшись к двери, она увидела тень, заслонившую просвет. Ведьма поймала ее взгляд и, загородив спиною комнату, наградила Нимфадору своим жутким пустым и одновременно говорящим слишком многое взглядом. Та отвернулась, стараясь побороть мерзкое чувство тоски и отчаяния, охватившее ее, когда они еще только зашли в дом, и нараставшее по мере осмотра комнат. Непонятный страх, словно отвратительный вязкий туман, вползал в душу, парализовывал волю, сковывал движения. Нимфадору преследовало неотступное ощущение, будто где-то совсем рядом притаилась парочка дементоров.
– Все посмотрели? – осведомилась хозяйка. – Смотрите хорошенько.
– Да-да, – рассеянно ответил Ремус, думая о другом.
– Ясно, – хмыкнула ведьма, – тогда я покажу вам свой подвал, – она развернулась, а в глазах опять мелькнул едва уловимый огонек.
Посетители вышли. К ним быстро приближалась фигура на метле. Через несколько секунд она, лихо спикировав, приземлилась во дворе, оказавшись девушкой лет восемнадцати с взлохмаченной шевелюрой и раскрасневшимися на ветру щеками.
– Где ты ходишь? Я давно тебя жду! – отчитывала девушку хозяйка.
– Мам, прекрати! Подумаешь, задержалась на часок.
– Иди в дом. Потом поговорим.
Колдунья нисколько не смутилась открывшимся обманом. Напротив, она загадочно посмотрела на супругов своими лукавыми глазами и сказала:
– Это моя дочь. А у вас есть дочь? – вкрадчиво поинтересовалась она.
– Нет, у нас нет детей.
– Скоро будут, – прошипела она на ухо Нимфадоре, когда Ремус отвернулся в сторону. – В моем доме великолепный подвал, – интригующе добавила ведьма.
Хозяйка повела Люпинов в подземную часть дома через крытую галерею, пристроенную со стороны заднего двора. Внутри было грязно, пахло сыростью, и где-то над головой сочилась и капала канализационная труба.
– Трубы нужно ремонтировать, – объяснила ведьма. – После смерти моего мужа… В общем, у нас этим некому заниматься.
Вдоль стен стояли ящики и сундуки с овощами, стеллажи со всевозможным хламом, различные магические и хозяйственные инструменты, с потолка свисали гирлянды лука, чеснока, перца, сушеных тараканов, змеиных голов, хвостов тритонов и прочих жизненно важных продуктов. Среди связок сухофруктов Нимфадора вдруг заметила маленькие сушеные пальчики, похожие на человеческие, но определенно разобрать в полумраке подвала было невозможно. Ее охватил безотчетный ужас, стиснувший грудь и разливающий слабость по всему телу. Накативший страх требовал скорее покинуть мрачное затхлое подземелье с угнетающе низким потолком, хотелось как можно скорее бежать из этого жуткого дома.
– Прекрасный подвал, не правда ли? – таинственно произнесла хозяйка. – Здесь вполне можно жить…
Нимфадора незаметно для себя схватилась за рукав Ремуса и направилась к выходу, но оказалось, что проход закрыт. Хозяйка подпирала спиной дверь и прятала руку в складках мантии, в ее облике сквозил едва скрываемый азарт кошки, играющей с мышью, а в глазах неистово плясали серые блики. Нимфадора потянулась к палочке, но в этот момент из огромного сундука, через край заполненного овощами, скатилось несколько кочанов капусты. Ведьма, досадливо прикусив губы, кинулась к месту беспорядка, на ходу заставляя капусту вернуться и быстро захлопывая крышку сундука. Нимфадора судорожно отворила дверь и поспешила на воздух, все еще сжимая рукав Ремуса. Охваченная необъяснимой паникой и стремлением вырваться, она мельком заметила, что перед тем, как захлопнулась крышка сундука, в его недрах шевелилось что-то живое, протягивая землистые конечности сквозь картофельные клубни.
– Что с тобой? – озабоченно поинтересовался Ремус, вглядываясь в бледное лицо жены.
– Не знаю. Наверное, это из-за духоты, – она сама не понимала, что с ней происходит, и в чем причина необъяснимого страха. – «Глупость какая-то. Мало ли, что хранят они в своем подвале, может, это гном залез полакомиться овощами, – успокаивала себя волшебница. – И какое мне дело, кто сидит в этой дурацкой комнате. Она вовсе не обязана посвящать нас в свои семейные дела. Взгляд у нее, конечно, противный, но мы собираемся купить дом, а не породниться с его хозяйкой».
– Заходите еще, – приглашала хозяйка все в той же двусмысленной манере.
– Благодарю. Нам понравилось ваше жилье, мы посовещаемся и, возможно, купим его.
– Совещайтесь, – посмеивалась ведьма, – вы еще не раз придете сюда, – и она опять пригвоздила Нимфадору своим жутким ледяным взглядом. Молодожены быстро пересекли двор, толком не попрощавшись с хозяйкой и спеша поскорее унести ноги. Дождь, за время, пока они смотрели дом, превратившийся в настоящий ливень, в минуту промочил их с головы до ног и грязными серыми струями стекал по мантиям бесприютных супругов.
Поздно вечером, грязные, голодные и промокшие, они вернулись домой. Всю одежду нужно было срочно стирать. Ремус взял на себя ужин, а Нимфадора свалила гору грязного белья в ванную и, трясясь от холода, воевала с мыльными пузырями. Из кухни донеслось возбужденное квохтанье, и через минуту, выпучив глаза и обливаясь потом, в ванную ворвалась миссис Тролль.
– Что вы творите?! Вы хоть что-нибудь соображаете? Я не потерплю в моем доме такого изуверства! – она истошно вопила и буравила Нимфадору тяжелым, полным решимости взглядом, так что той в какой-то момент показалось, что хозяйка кинется в рукопашную.
– В чем дело? – растерянно спросила молодая волшебница, невольно обращая палочку от мыльной пены к своей собеседнице.
– Мужчина на кухне! И она еще спрашивает! Как вы докатились до этого? Мир перевернулся. Никто не чтит древней магии женского служения, на которой мир держится. Скоро небо упадет на землю, и земля перевернется вверх дном, а вы будете болтаться между небом и землей, лишенные почвы под ногами, – Людемина впала в экстаз, сопровождавшийся едва сдерживаемой агрессией.
– Миссис Тролль, – подоспел на помощь Люпин, – успокойтесь. Несмотря на то, что у Вас завидный голос, не думаю, что криком удастся удержать космический порядок.
– Даже если мир рухнет, правила в моем доме останутся непоколебимы, – торжественно ответила хозяйка, слегка умерив пыл, – и я не позволю Вам, моя дорогая, у меня на глазах лишить своего мужа достоинства, превратив его в домашнего эльфа.
– Очень Вам благодарен, но я не нуждаюсь в защите и сам позабочусь о себе, – и Люпин деликатно направил хозяйку к двери.
– Что Вы такое говорите? Вы только послушайте себя. Это же абсурд! Разве может мужчина сам позаботиться о себе?! Вот до чего доводят эти нелепые рассуждения!
– Всего хорошего, поклон мистеру Троллю, – Ремус выставил Людемину за дверь.
Незадачливые покупатели недвижимости давно заметили, что после посещения чужого жилища остается какой-то особый осадок на душе. Как будто атмосфера, царящая в доме (и чаще всего скрытая от посторонних глаз), проникает в душу и исподволь передает дух, наполняющий чужой микрокосм. Как правило, вторжение в мир других людей оставляет тяжелый осадок, и, если за день приходится посетить несколько адресов, сохранить чувство цельности невозможно.
Однако состояние, охватившее наших героев после посещения Вудмен-Энда, нельзя было сравнить ни с чем. По всем параметрам дом можно было считать очень удачным вариантом, подходящим, к тому же, по цене, так как связаться с хозяйкой без помощи риелторусов уже само по себе было редким везением. «Прекрасный дом! Да, очень хороший!» – говорили они друг другу, как будто пытаясь убедить себя в этом, а в сознании неотступно, исподволь захватывая все мысли и, словно яд, отравляя душу безысходностью, разливалось черное, беспросветное отчаяние, причина которого как-то смутно была связана с домом. «Прекрасный дом» постепенно высосал всю радость и надежду, и его образ, со времени визита в Брилль всецело завладевший мыслями супругов, жутким кошмаром постоянно маячил перед глазами. Подавленное состояние нарастало, но никто не признавался, что его причина – тот дом. Перспектива снова оказаться в нем и тем более встретиться с его хозяйкой вызывали смертную тоску и неодолимый ужас, желание никогда не приближаться к этому гиблому месту.
Между тем приближался конец сентября, но Ремус был необычно спокоен. Его жена, напротив, нервничала и с каждым днем становилась все более раздражительной.
– Что мы будем делать в полнолуние? – однажды спросила она.
– На работе будет выходной. Пойду, отсижусь в хижине Снейпа.
– Ты, я вижу, совсем не беспокоишься, – нетерпеливо заметила Нимфадора. – А ведь может всякое случиться.
– На этот раз нет. Северус пообещал мне варить аконитовое зелье, еще тогда, в землянке, как раз перед твоим приходом.
– Это было давно. Он не забыл? – не унималась жена, тревожно заламывая пальцы. – Вдруг он пошутил или передумал? Ты же его знаешь, – никак не могла успокоиться волшебница.
– Я его знаю. Если он сказал, то можно не сомневаться.
Полнолуние действительно прошло спокойно, и через день Люпин вернулся домой вполне здоровым. Состояние Нимфадоры, напротив, в последнее время оставляло желать лучшего. Печеночная лихорадка, мучившая ее после визита в Вудмен-Энд, уступила место все возраставшему нервному возбуждению. Если оборотень был спокоен и полон сил, то его жене после полнолуния становилось хуже с каждым днем. Ее раздражали всякие звуки, прикосновения, малейшие промахи в домашнем хозяйстве и на работе, она начинала трястись и метаться по комнате при виде квартирной хозяйки и встречала шквалом гнева все попытки мужа успокоить ее. Ремус, недоумевавший, в чем дело, вскоре нашел объяснение, догадавшись, что, конечно же, он является причиной душевных терзаний его молодой жены.
– Нимфадора, это я во всем виноват, – заводил он утешительные речи, доводя жену до истерики.
– Сколько можно? – раздраженно отмахивалась она. – Надоело!
– Вполне закономерно, – соглашался Люпин. – Я же говорил, что тебе скоро надоест терпеть старого оборотня без определенного места жительства.
– Ремус, еще слово – и я врежу тебе Инвертумом, – злобно срывалась она.
– Я просто хочу прояснить ситуацию. Я все пойму. Со мной очень трудно. Одни мои ежемесячные кризисы сведут с ума кого угодно…
– Да причем тут твои месячные кризисы, – завопила она, – когда проблема в моих!
– Что? – не понял Люпин и тупо уставился на жену.
– Переключись на некоторое время на мои проблемы, – обиженно пробурчала она.
– Нимфадора, что случилось? Ты заболела? – испуганно забеспокоился муж, наконец сообразивший, в чем дело. – Нужно обязательно обратиться в клинику св. Мунго.
– Никуда я обращаться не буду. Я и так знаю, что со мной… – капризно надувшись, ответила жена.
– Что? – наивно поинтересовался Ремус.
Нимфадора молчала.
– Неужели?.. – его осенила неожиданная догадка, которая пришла бы гораздо раньше, если бы он позволил себе надеяться на это. – Нет, этого не может быть. Ты уверенна?
– Еще спрашиваешь, – Нимфадора опустила глаза.
– Как это могло получиться? – ошеломленно вопрошал муж, бегая по комнате.
Люпин не мог поверить своему счастью. Он всегда знал, что у него не может быть семьи, он вызывает только отвращение у нормальных людей, его невозможно любить и, конечно же, он никогда не станет отцом. Пока Ремус по давно укоренившейся привычке не позволял себе поверить, что он уже женат, любим и нужен своей жене, случилось то, к чему его мысль, измученная бесконечной борьбой, еще и не приближалась. Неужели он станет отцом? Эта новость наполняла сердце радостью, гордостью, какой-то нереальностью происходящего и вместе с тем пугала, налагала бремя ответственности, открывала новую точку уязвимости.
– Нимфадора, ты ждешь ребенка? – с замиранием сердца тихо спросил он, боясь обмануться.
– Да, – она прижалась лицом к его груди.
* * *
Радость родительских чувств не могла заглушить острой потребности в собственном жилье, напротив, проблема усугубилась. Пришлось принимать решение.
– Думаю, нужно покупать этот дом как можно скорее, – взвесив все аргументы, подытожил Ремус.
– Да, нужно, – нехотя согласилась жена.
Они немного помолчали.
– Пошлю сову, – прервал молчание Люпин.
– Да-да… Ремус, – вдруг не выдержала Нимфадора, – меня пугает этот дом. У меня такое чувство, будто там происходит что-то жуткое.
– Да, и мне так показалось, но я старался опираться на рациональные доводы.
– Я тоже, но ничего не могу с собой поделать: чудом вырвавшись из этого ужасного места, я не хочу туда возвращаться.
– Может, в доме хранятся какие-нибудь темные артефакты, или хозяйка занимается черной магией?
– По-моему, и соседка с ней заодно. А вдруг они как-то были связаны с Пожирателями?
– Хотя это всего лишь наши домыслы.
– Это можно проверить. Я, пожалуй, натравлю на нее ребят из нашего отдела.
– Вот это правильно. Ты только сама не ходи.
– Не волнуйся, я приму другой облик. Хочу сама посмотреть, что там творится, – и Нимфадора немного успокоилась на этой мысли.
Вечером следующего дня Люпин первый вернулся с работы и занялся ужином. Входная дверь внезапно отворилась, и в дом ввалился дородный молодец с рыжей бородой. Не говоря ни слова, он направился прямиком в спальню и ничком упал на кровать. Ремус поспешно снял с печи котел, подбежал к пришельцу и встревоженно потряс его за плечо.
– Нимфадора, что с тобой?
– Мне страшно… Она узнала меня, – рыжий субъект повернулся и воззрился испуганным взглядом в потолок. – Она опять сказала что-то о своей дочери, а потом развернулась ко мне и, пристально глядя в глаза, зловеще прошипела: «У Вас тоже будет дочь. Я же говорила, что мы еще встретимся», – Нимфадору трясло.
– Успокойся, – утешал жену Ремус, сжимая в своих руках лапу обливавшегося слезами детины, – она не может причинить нам зло.
В этот момент посреди комнаты нарисовалась Людемина Тролль. Ошеломленно выкатив глаза, она беззвучно ловила воздух ртом, напоминая гигантскую рыбу, выброшенную на берег. Нимфадора и Ремус поспешно встали, приготовившись внимать воспитательной беседе. Выдохнув несколько нечленораздельных звуков, хозяйка исчезла.
– Что это с ней? – убито пробасила миссис Люпин.
– Ты забыла принять свой естественный облик, – объяснил муж.
– Да, в самом деле, – рассеяно сказал детина, превращаясь в маленькую худенькую женщину с серыми волосами, – я так подавлена, что совсем забыла об этом.
– Что-нибудь нашли?
– Абсолютно ничего. Все мирно и пристойно. Она от души поиздевалась над нами в своем неподражаемом стиле и пригласила навещать ее почаще.
– Ну что, будем покупать дом?
– Нет, Ремус, – ее глаза остекленели и наполнились ужасом, – я не знаю, что со мной. Так я не боялась ни на одном, даже самом опасном задании. Я знаю только, что, если мы поселимся в этом доме, я умру.
– Обещаю, мы больше и близко не подойдем к этому дому. Просто забудь об этом, – решительно сказал Ремус. – Съешь шоколадку, – прибавил он, обнимая Нимфадору и гладя ее серые волосы.
Супруги продолжили поиски жилья. Однажды, возвращаясь домой, они встретили миссис Тролль в компании высокой стройной женщины с темно-каштановыми волосами. Та заворожено слушала Людемину и непрестанно кивала.
– Запомни, – поучала старая ведьма, – ты должна неотступно следовать за ним: куда он – туда и ты. Мужчину нельзя оставлять без присмотра ни на секунду!
– Скажите ему об этом. Он не позволяет мне ходить с ним на работу. Говорит, чтобы я смотрела за детьми.
– Дети для женщины – это не главное. Энн уже восемь лет, Мэри – семь, они вполне могут позаботиться о младших. Им как будущим женщинам это только на пользу. Сколько раз тебе повторять! Главное – муж, и ты должна быть все время рядом.
– Он говорит… – начала молодая волшебница, потирая огромный синяк под глазом.
– Какая разница, что он говорит? Слушай, что говорю тебе я. Тебе несказанно повезло. Вряд ли в Англии найдется еще одна такая мудрая свекровь, способная наставить свою невестку в этих вопросах, – тут она заметила Люпинов. – Познакомьтесь, моя невестка, миссис Тролль, – та поздоровалась и сконфуженно прикрыла синяк. – Вот еще одна особа, совершенно не подготовленная к супружеской жизни. К счастью, у вас есть я.
Квартиранты поспешили в дом, а им вслед доносились менторские речи хозяйки и жалобный лепет ее родственницы.
– Он сердится, говорит, я его позорю. Может, вы ему скажете?
– Ему бесполезно говорить. Ты давно должна была понять, что мужчины не в состоянии оценить, что им важно, нужно и полезно. Просто делай, как я сказала. Любой ценой, слышишь, Кларисс, любой ценой! Ты должна идти на любые жертвы!
***
С тех пор, как Ремус узнал о беременности жены, ему не давали покоя тревожные раздумья.
– Нимфадора, – обратился он к жене, наконец решившись озвучить свои мысли, – я думаю, тебе будет лучше оставить работу.
– Это еще почему? – молниеносно взвилась оскорбленная супруга.
– Ты ждешь ребенка…
– Ну и что? Я прекрасно себя чувствую. Нечего делать из меня инвалида! – в последнее время она постоянно вспыхивала по поводу и без повода.
– В данном случае речь идет не о тебе, а о нашем ребенке. Твоя работа опасна и сопряжена с некоторыми физическими усилиями, что в твоем положении может быть вредно.
– Ты просто хочешь запереть меня дома! – злобно заорала жена. – Я знаю, чего ты добиваешься! Хочешь оставить меня в одиночестве, запретить мне общаться с друзьями и иметь хоть какие-то интересы, помимо тебя и этого проклятого домашнего хозяйства, провались оно! Чтобы я целыми днями любовалась только на тебя и мерзкую тетку Снейпа!
– Нимфадора… Ой, извини, Люпин, – поспешил поправиться Ремус, – подумай о ребенке…
– Объясни-ка мне, – поинтересовалась волшебница, скрипя зубами, – в чем конкретно заключается моя неполноценность по сравнению со всеми остальными людьми, которые уходят в отпуск по беременности на шестом месяце? И почему я должна это делать сейчас? – она в истерике металась по комнате и, совершая очередной высокоскоростной вояж, со всей силы врезалась в стол. Пергаментные свитки водопадом хлынули на пол, а стоявшая на столе чернильница, опасно покачнувшись, разбилась вдребезги, окатив Ремуса с головы до ног своим темно-синим содержимым.
– Прости, я не хотела, – взволнованно оправдывалась жена, – я сейчас все исправлю.
Она судорожно выхватила волшебную палочку и взмахнула дрожащей рукой:
– Эрасум! – ничего не изменилось.
Ремус пытался успокоить супругу, но она, вдохновленная идеей своей состоятельности, продолжала выкрикивать заклинания, тыча в мужа палочкой:
– Не мешай! Я выведу это пятно! Эванеско! – на сей раз сработало: пятно бесследно исчезло вместе с единственной мантией Люпина. – Ой!
Как назло, в этот момент явилась миссис Тролль и завопила дурным голосом, что не потерпит мужчин, разгуливающих в ее доме в исподнем, и грозилась выгнать бесстыжих квартирантов. Выпроводив хозяйку, молодожены, измученные борьбой, устало сидели в гостиной.
– На днях ты мне сказала очень правильную вещь, – тихо промолвил Ремус. – Все это время мною руководило желание видеть тебя счастливой, но я не думал, о том, чего хочешь ты. Я думал только о себе. Теперь твой черед переключиться со своих интересов на нашего ребенка. – Выдержав паузу, он продолжал, – если ты хочешь работать, я не имею ничего против. Попросим вашего шефа, чтобы тебя не задействовали в аврорских рейдах. Ты можешь заниматься бумажной работой в отделе.
– Ладно, я подумаю, – обессиленно ответила жена.
На следующий день, обдумав ситуацию, она согласилась на предложение мужа, и Ремус договорился с Кингсли Бруствером о переводе Нимфадоры на щадящий график.
Вечером предстояло неприятное объяснение с Людеминой. Она не впервые обещала выгнать молодую семью, но каждый раз удовлетворялась извинениями, от души покуражившись над ними. Собрав все свое терпение, квартиранты направились в правое крыло дома. Хозяйка обрадовалась нежданно свалившимся на голову жертвам и по своему обыкновению щедро наградила благодарную аудиторию получасовой лекцией. Вдруг, заметив что-то в окне, миссис Тролль, попросила обождать и быстро исчезла.
Гости рассеяно разглядывали колдографии: главным героем экспозиции был мистер Тролль-младший. Его упитанная и самодовольная физиономия, запечатленная в разные периоды жизни, ухмылялась с каждого снимка. Один из них изображал милую семейную сценку: на переднем плане, раскинув свои пышные формы, восседала миссис Тролль. Она держала в руках большую куриную ножку и с сосредоточенно-напористым видом пыталась запихнуть ее в рот какому-то мужчине, в котором Ремус не без ужаса узнал знакомые черты уродливого карлика, сидевшего на горе подушек в соседней комнате и уже начавшего подавать голос, капризно причитая, что «эта эгоистка снова бросила его одного». На траве была расстелена скатерть, изобиловавшая всевозможными угощениями. Видимо, это был семейный пикник. Справа от четы Троллей сидела тощая черноволосая женщина, костлявая и изможденная. Мрачно сдвинув брови, пустым и несчастным взглядом она смотрела в пространство, совершенно не обращая внимания на происходящее. На краю опушки, ближе к лесу, резвилась группа детей. Крупный мальчик лет одиннадцати, в котором безошибочно угадывался мистер Тролль-младший, что-то возбужденно и радостно орал и с азартом охотника, затравившего добычу, держал маленького худого мальчика с черными волосами, заломив ему руки за спину. Ремус пригляделся повнимательнее и узнал в нем своего бывшего однокурсника. Его сердце болезненно сжалось. Да, это был Северус. Вокруг бегала девочка лет восьми с толстыми русыми косами и, презрительно глядя на Тролля-младшего и его жертву маленькими злобными глазками, кидала в последнего навозные бомбы.
Тем временем вернулась хозяйка вместе с молодой волшебницей, похожей на невестку Людемины.
– Это Хэлен, сестра моей невестки, – задыхаясь, объяснила миссис Тролль, – совершенно бестолковая особа. Мне давно нужно с ней поговорить. Ждите. Я с вами еще не закончила, – и она удалилась в свои покои, волоча за локоть испуганную родственницу.
Провинившиеся квартиранты продолжали ждать своей очереди на экзекуцию. Разговор в соседней комнате все больше набирал громкость, перерастая в истошные вопли, главная партия в которых, конечно, принадлежала Людемине. Вдруг послышался нечеловеческий крик (было уже непонятно, кто кричит), затем какие-то громкие удары, будто чем-то молотили в стену. Супруги одновременно вскочили, испуганно глядя друг на друга.
– Что это? – взвизгнула Нимфадора.
– Не знаю, но, думаю, пора вмешаться. Судя по звукам, это может закончиться тяжкими увечьями, – ответил Ремус, решительно направляясь к двери в покои Троллей. – Только, прошу тебя, ты оставайся здесь.
– Непременно, – злорадно пропела Нимфадора и, как только муж скрылся за дверью, бесшумно последовала за ним.
Войдя в комнату, они увидели жуткое зрелище. Их квартирная хозяйка с отвратительным садистским взглядом, живо напомнившим Ремусу ее сыночка на только что увиденной колдографии, исступленно молотила свою родственницу везде, куда только могла дотянуться. Та кричала и безуспешно пыталась вырваться. На голове у нее кровоточила ссадина. Схватив жертву за шиворот, Людемина со всей силы швырнула ее на стоявший поблизости шкаф, пытаясь протаранить головой родственницы его стеклянные створки.
– Суслик, она хочет меня убить! – не своим голосом вопила миссис Тролль, снова прикладывая свою жертву об шкаф. – Посмотри, эта гнусная тварь пытается убить меня!
Мистер Тролль, все так же сидя в своих подушках, был вне себя от счастья. Да, он давно так не развлекался. Злобно поблескивая глазками и хлопая в ладоши, он подпрыгивал на своем высоком «троне» и радостно визжал. Послышался звук бьющегося стекла, и молодая волшебница упала на пол, потеряв сознание. Людемина нависла ней, собираясь продолжить избиение.
– Ступефай! – крикнули одновременно Ремус и Нимфадора, и два красных луча угодили в хозяйку. Она с грохотом повалилась на пол. Люпины бросились к Хэлен и пытались привести ее в чувство.
– Ура! Ура! – вне себя от радости кричал мистер Тролль, словно Пивз, подоспевший к драке. – Где же она, где она? – с безумным блеском в глазах вопрошал карлик, озираясь по сторонам. Проворно подскочив к бесчувственной Людемине, он выудил собственную палочку из кармана жены, где она была всегда запрятана. – Акцио палочка Людемины! – ловко поймав свой трофей, отбившийся от рук муж выбросил его в окно и, продолжая неистово хихикать, направил палочку на супругу. – Мобиликорпус! – трясясь от смеха и подпрыгивая на своих коротеньких ножках, он гонял бесчувственное тело миссис Тролль по комнате, не забывая приложить ее головой об каждую стену.
– Да что ж вы делаете? – закричала Нимфадора, с отвращением следя взглядом за виражами, проделываемыми внушительной тушей квартирной хозяйки. – Что же это за мерзкая семейка!
– Теперь она не сможет мне помешать! – мстительно прошипел мистер Тролль. – Теперь она в моей власти, а не я в ее, как было всегда! – весело добавил он, продолжая благодарить жену за тридцать лет совместной жизни.
– Пойдем отсюда, – Ремус взял жену под руку и, сотворив носилки для Хэлен, все еще не пришедшей в себя, быстрым шагом направился к выходу.
– Надо отправить ее в Мунго, – сказала Нимфадора, как только они вышли из комнаты. – Я позабочусь о ней.
– Хорошо, а я займусь этим разгневанным супругом.
Выходя из комнаты, неожиданно ставшей ареной какой-то нелепой битвы, Нимфадора случайно заметила еще одну колдографию, висевшую на стене. Миссис Тролль, такая же грубоватая и неуклюжая, но гораздо моложе, красовалась в свадебном платье под руку с высоким стройным брюнетом с длинными вертикальными усами. «Не может быть. Неужели этот полный сил уверенный в себе красавец – Эдвард Тролль?» Молодую жену много раз мучили сомнения, посеянные бесчисленными лекциями Людемины. Конечно, манеры миссис Тролль и назидательный пафос вызывали протест, но, возможно, в ее жизненной философии было что-то ценное. Теперь вдруг все стало на свои места: капризный, раздражительный, беспомощный, жалкий и злорадный мистер Тролль никогда не вызывал симпатии, но теперь Нимфадора испытала прилив сочувствия к этому маленькому домашнему кумиру, успешно уничтожавшемуся на протяжении долгих лет мощнейшей лавиной онтологического мужененавистничества.
Оставив несчастную Хэлен на попечение целителей и послав сову ее матери, Нимфадора вернулась домой. Ремус сидел на диване, обхватив голову руками. Увидев жену, он вздрогнул и полным отвращения к себе тоном, который она так хорошо знала, спросил:
– Как себя чувствует Хэлен?
– Уже лучше. Пришла в сознание. Я даже так и не смогла узнать, за что ей досталось от этой… – она не смогла подобрать слова и болезненно поморщилась. – Нас выгнали, да? – добавила Нимфадора, подсаживаясь рядом с мужем и пристально вглядываясь в его лицо.
– Да, – тихо ответил Ремус, отворачиваясь от нее и с болью во взгляде уставившись куда-то в сторону окна. – Когда я пришел туда и привел ее в чувство, она первым делом завопила, чтобы мы немедленно убирались из ее дома, а потом занялась своим нашкодившим мистером Троллем.
– Да по-другому оно и быть не могло. Не надо нам было ходить сегодня к ней. Хотя нет, надо… Она бы убила свою несчастную родственницу, – прибавила Нимфадора, зная, что Ремус сейчас старательно изыскивает повод, чтобы обвинить в этой ситуации себя.
– Это я во всем виновата, – мрачно заявила она тоном своего мужа. – Ведь всю эту кашу заварила я: закатила скандал, уничтожила твою мантию и вызвала необходимость тащиться к Людемине с извинениями.
Люпин удивленно уставился на жену, как будто увидел себя со стороны.
– Или опять скажешь, что это ты виноват? Опять заведешь свою песню? – с вызовом спросила она.
– Вообще-то я сейчас думал о том, как нам теперь найти новое жилье, – улыбаясь, возразил Ремус. – Людемина в конце концов все-таки смилостивилась и дала нам время на выселение до конца месяца. – «Да, супружеская жизнь чревата взаимовлиянием», – подумал он, и мысль эта была почему-то радостная, несмотря на то, что их положение опять стало безнадежным.
Тётка-Той-Хемульши
Чета молодоженов поспешно разыскивала в Бристоле указанный адрес. К девяти часам утра они подошли к старинному дому, расположенному в центре города между набережной и статуей Уильяма III. Дверь открыла высокая бесформенная женщина с жирными слипшимися волосами неопределенного цвета. Скрестив руки на груди, она внимательно осмотрела гостей своими маленькими бесцветными глазками, как-то неестественно выпученными на фоне одутловатого лица, обрамленного двойным подбородком, плавно переходящим в плечи.
– Здравствуйте. Мы ищем жилье. Нас направил к вам Северус Снейп.
– Дружба с моим непутевым племянничком не делает вам чести, – покачала головой ведьма, кутаясь, словно паучиха, в огромную черную шаль.
«Неужели Северус сыграл с нами злую шутку, чтобы избавиться?»
– Он сказал, что вы назначили встречу на девять часов.
Колдунья посмотрела на песочные часы, висевшие у нее на груди, и критически отметила:
– Я так и думала. 8.58. Пунктуальностью вы тоже не отличаетесь. Не уверена, что мне подойдут такие квартиросъемщики. Впрочем, пожалуй, возьму вас до тех пор, пока не найду более подходящих. Кстати, вы не представились.
– Ремус и Нимфадора Люпин.
– Хм, где-то я слышала это имя… Я – Людемина Тролль. Проходите, – она развернулась, показав широкую сутулую спину с массивной холкой, и неуклюжей медвежьей походкой повела посетителей в дом.
Большой, некогда роскошный дом был поделен на несколько квартир. На первом этаже правого крыла жили сами хозяева, на втором – их сын с женой и четырьмя детьми. В левом крыле был отдельный вход для квартирантов. Людемина Тролль, урожденная Принц, была замужем за обедневшим отпрыском чистокровного рода Эдвардом Троллем. Всю жизнь она посвящала мужу, он был центром ее забот и главной точкой приложения неуемной энергии этой неутомимой дамы. Однако, как поняли потом Люпины, тех крох хозяйского внимания, которые та отрывала от мужа и дарила окружающим, последним хватало с лихвой.
Миссис Тролль провела квартирантов в гостиную и, усадив на диван, начала разговор:
– Я беру за квартиру 25 галеонов в месяц, оплату прошу производить заранее. Вы в состоянии исполнить мои требования? – с сомнением она покосилась на кроссовки Теда.
– Вполне.
– В какой степени родства вы состоите?
– Причем тут… – начала Нимфадора, удивленная неожиданным поворотом беседы.
– Надеюсь, моя дорогая, вы не думаете, что я поселю в своем доме посторонних мужчину и женщину в одной квартире?
– Мы женаты.
– Проверим. Мое главное условие – безупречный нравственный облик, порядок и аккуратность во всем.
– Об этом можете не беспокоиться.
– Где вы работаете и каков уровень ваших доходов?
– В министерстве… – разговор приобретал нехороший оборот: после августовского полнолуния Ремуса все-таки выгнали с работы.
В этот момент из соседней комнаты раздался капризный, похожий на детский крик:
– Где ты вечно ходишь? Опять ты бросила меня одного!
Хозяйка всполошилась. Выпучив глаза и обливаясь потом, она сделала несколько кругов вокруг своей оси:
– Мой суслик, я уже лечу, – отозвалась миссис Тролль глухим голосом и, неуклюже изображая бабочку, понеслась в соседнюю комнату. – К нам пришли новые квартиранты, пупсик, – оправдывалась она.
– Покажи мне их, я хочу посмотреть! – захныкал кто-то. – Я пойду сам, поставь меня.
– Так лучше. Ты можешь переутомиться, я позабочусь о тебе.
В комнату вошла Людемина с маленьким худым человечком на руках. Вначале они приняли его за ребенка, но это оказался глава семейства. Эдвард Тролль был полной противоположностью своему громкому родовому имени. Сморщенный и усохший, он едва ли достигал трех футов роста. Седеющие волосы, еще сохранявшие следы былой черной масти, постепенно сдавали позиции блестящей лысине, и только длинные вертикальные усы придавали этой фигуре некоторый вес. Хозяйка, усадив мужа в кресло, принялась укутывать его ноги шерстяным пледом.
– Мне будет жарко, перестань, – все в том же тоне сопротивлялся мистер Тролль.
– Суслик, это совершенно необходимо. Ты застудишь ножки, – она пыхтела, страдая одышкой, от чего ее казалось больше, чем есть, и с видом жертвы, отданной на заклание, продолжала нянчиться с мужем.
– Ты мне надоела, ты всегда все делаешь не так. Отстань!
– Не могу. Это мой крест! – она закатила глаза и прижала руки к груди. – Теперь зажжем камин.
– Зачем камин? Не хочу камин.
– Суслик, – назидательно сказала Людемина, – я лучше знаю, что тебе нужно. Посмотри, у нас гости.
– Не хочу гостей, пусть уходят. Почитай мне книжку.
– Прошу меня простить, – захлебываясь от значимости происходящего, сопела миссис Тролль, – но я должна исполнить свой супружеский долг. Мистер Тролль не терпит, когда ему перечат. Вы, моя дорогая, должны это понимать, – обратилась хозяйка к Нимфадоре, сложив брови домиком.
– Ты вечно мне перечишь! – кричал обиженный муж.
– Я зайду к вам попозже, ваша квартира на третьем этаже, – задыхалась Людемина. Она быстро вручила ключи и потрусила к мужу, прихватив на ходу книгу. – Суслик, ты – мой герой, я вся в твоем распоряжении.
Квартиранты поскорее уносили ноги, благодарные мистеру Троллю за то, что он так вовремя прервал допрос, обещавший быть жестким. Тяжелейший кризис их совместной жизни неожиданно разрешился. Молодожены чудесным образом в одночасье нашли приличное жилье и поселились в светлой и чистой квартире на чердачном этаже у двоюродной тетки Снейпа. Так же внезапно решилась и вторая серьезная проблема. Министерство, публично заявив, что в стране «нет порядка», взялось за ликвидацию последствий «некомпетентного правления». Пигмалион Назус открыл новые вакансии в отделе Регулирования магических популяций. На следующий день после заселения к Троллям Нимфадора принесла с работы радостную новость.
– Ремус! – весело прыгала она. – Отдел Регулирования магических популяций набирает специалистов в новый отряд по борьбе с вредителями и опасными существами. Тебе непременно нужно завтра же подать прошение.
– Я в министерстве? Ну, ты скажешь. Они не возьмут меня, – сомневался муж.
– Это еще почему? Ты отлично справишься с этой работой, вряд ли они найдут много таких искусных волшебников, как ты.
– Было бы неплохо, но обычно таких, как я, гонят поганой метлой из всех приличных заведений.
– Вздор! Завтра же пойдем на работу вместе.
– Ты права, стоит попробовать, но, боюсь, усердие министерства скоро обернется против нас, – он знал по своему горькому опыту, что «наведение порядка» в этой стране обычно заканчивается для него гонениями и лишением прав.
Как ни странно, Ремуса приняли на работу с жалованием в 30 галеонов. Жизнь, разлетевшись после полнолуния на осколки, вновь начинала собираться в нечто целое, и казалось, что все не так плохо.
Отселившись от родителей, Люпины ощутили, наконец, чувство, так недолго длившееся после свадьбы, что они вдвоем. Впрочем, в самостоятельной жизни были и свои недостатки. Борцы с темными силами, работники министерства и просто герои последней войны очень скверно владели магией домашнего хозяйства. В первую очередь, пришлось купить множество мелочей, совершенно необходимых для дома (их незаменимые функции выявлялись не сразу, и в первый день бегать за покупками пришлось раз десять). Кстати, получив хорошую работу, Люпин, наконец, обновил гардероб и простился с кроссовками тестя. Во-вторых, оказалось не так-то просто овладеть кулинарными чарами. Из них двоих более опытным оказался Ремус, но и его навыки не заходили дальше скудных холостяцких перекусов.
Теплым сентябрьским вечером после первого совместного рабочего дня супруги соображали вдвоем бутерброды. Все падало и не слушалось палочку, повелительно призывавшую продукты и кухонные принадлежности к порядку. Но, в общем, было весело.
– Что здесь происходит? – вдруг раздался учительский голос хозяйки. – Какая грязь! Я предупреждала вас, что не потерплю беспорядка. Как могут взрослые люди позволить себе так безответственно играть с продуктами, и это притом, что у них нет ничего на ужин?!
– Мы готовим, – нерешительно заметила Нимфадора, прикидывая, к чему это клонит миссис Тролль.
– Вы хотите сказать, моя дорогая, что эти пищевые отходы собираетесь подать на ужин?! Как можно есть такую гадость? – Людемина с каждым словом все больше теряла самообладание и, будто заводная игрушка, кружилась по кухне. – Сами можете есть, что угодно, хотя культура питания характеризует Вас как личность, но Вы замужняя женщина, – ее лицо обильно вспотело, а на бледных щеках желтовато-серого оттенка проступили розовые пятна лихорадочного румянца. – Предназначение женщины состоит в том, чтобы всецело посвятить себя мужу. Он – центр мироздания для жены. Чтобы выполнить эту онтологическую миссию, моя дорогая, Вы должны всецело отдаться заботам о своем супруге, – она завела лекцию на полчаса, бутерброды заветрелись, а предательский запах пищи, пощекотав язык, нещадно грыз желудок.
Ведьма так вошла в раж, что трудно было вставить слово, а внешний вид хозяйки вызывал серьезные опасения за ее здоровье. Окончательно запыхавшись, она сделала короткую паузу, чтобы выпить воды.
– Хочу Вам заметить,
миссис Тролль, что появляться без предупреждения весьма невежливо. В следующий раз попрошу Вас стучать, – поспешил вставить Ремус.
– Ради того, чтобы исполнить женское призвание, я готова идти на любые жертвы. Никакие нормы и требования не могут быть выше женского долга!
– Но это мой муж, и Вы не имеете перед ним решительно никаких долгов. Между тем, Ваше истинное призвание, очевидно, уже скучает.
– Ох! Мистер Тролль! – Людемина бурно выдохнула и тут же исчезла.
– Тяжелый случай…
На этом вторжения хозяйки в личную жизнь квартирантов не закончились. Она бесцеремонно трансгрессировала в самой неожиданной точке квартиры и в самое неподходящее время, разражаясь воспитательной беседой. Вообще она считала себя вместилищем древней женской магии и всячески старалась передать почти забытые секреты семейной жизни непосвященной молодежи. Людемина появлялась во время завтрака или ужина и критиковала их нездоровый рацион, низко развитые кулинарные навыки, неумение содержать кухню в чистоте. Она возмущалась беспорядком в доме, заглядывая в шкафы и под кровати, тщательно изучала туалеты. Она возникала, когда кто-нибудь переодевался, и, глубоко оскорбленная безнравственностью квартирантов, приносила себя в жертву обществу, пытаясь наставить его заблудших членов. Ради этой благой цели она действительно не останавливалась ни перед чем: от скрупулезного контроля над правильным образом жизни нельзя было укрыться ни в туалете, ни в ванной, ни даже во сне, ибо она любила являться по ночам в спальню молодоженов, чтобы проверить, все ли правильно и пристойно.
Квартиру у Троллей можно было рассматривать только как временное пристанище, и Люпины со свежими силами продолжили поиски собственного жилья. Среди уже знакомых объявлений в очередной «Мантикоре» появилось новое предложение: Брилль, дом, 4 комн., двор, сад, хоз. постр., чудесный подвал, уд. в доме, камин, в норм. сост., защита maxi, без посредников, срочно. 2200 г.
Молодожены больше не питали иллюзий насчет жилья «без посредников» – скорее, надеялись на чудо. Ответ на письмо пришел через несколько дней, и, получив долгожданное приглашение, Люпины поспешили на встречу. Цель их визита находилась на окраине поселка в тупиковом проулке со странным названием Вудмен-Энд. Дом оказался последним на улице: его северная стена нависала над крутым каменистым обрывом, а восточная граница участка упиралась в небольшой лесок. Хозяев не было дома. Постучав и поглазев на вожделенное жилье сквозь щели в заборе, разочарованные покупатели повернулись вспять.
– Что вы тут высматриваете? – подозрительно спросила старая ведьма, видимо, живущая по соседству.
– Этот дом продается?
– Да. Хозяйка хочет переехать. После того, как умер ее муж … Мой племянник хотел купить, но это такой дом… – старуха замялась и как-то странно посмотрела на Люпинов. – Он решил, что не справится с этим домом.
– Что вы имеете в виду?
– Ну, знаете, требуется ремонт, деньги и много еще чего, – колдунья то награждала собеседников многозначительными взглядами, то прятала глаза, явно что-то не договаривая.
– Дом в аварийном состоянии?
– Нет, что вы. Хотя кое-что изменить там, конечно, придется… – им показалось, что в глазах соседки мелькнула насмешка, даже злорадство.
– Мы договорились встретиться с хозяйкой, но никто не открывает.
– Наверное, ушла, – каким-то уклончивым тоном предположила старуха, – знаете, всякое бывает.
Второй визит в Вудмен-Энд оказался более удачным: посетителей опять никто не встретил, но калитка была открыта, и супруги вошли во двор. Уютный, но запущенный сад, несколько клумб, старенькая беседка, колодец, выкрашенный в приятный бирюзовый цвет дом, за которым виднелся огород, заросший сорняками, далее темнела стена леса. Пошел мелкий дождь. Покупатели нерешительно подошли к дому и постучались. Дверь открыла высокая светловолосая ведьма лет пятидесяти в домашней мантии в «цветочек», державшейся на двух пуговицах.
– Вы пришли? – в ее голосе звучало удивление и какой-то зловещий намек.
– Вы нам назначили встречу на это время, – Нимфадора протянула конверт.
– Да, в самом деле, – не то вопросительно, не то утвердительно ответила хозяйка. – Проходите, смотрите… Только у нас тут… Я не совсем готова вас встретить, – и она повела гостей по дому.
Все указанные в объявлении пункты действительно имелись в наличии, и жилище вполне устраивало молодую семью. Правда, дом давно не ремонтировался, но был крепким и содержался в порядке, так что со временем можно было устроить все по своему вкусу. Люпины осмотрели две небольшие проходные комнаты и одну маленькую спальню. Дверь во вторую спальню была закрыта, и, как только Нимфадора приблизилась к ней, хозяйка неожиданно метнулась наперерез.
– Это комната моей дочери. Она сейчас спит, – в глазах хозяйки мелькнул стальной блеск, а ее тонкие губы насмешливо искривились в подобии улыбки.
Вообще хозяйка дома производила тяжелое и противоречивое впечатление. В ее речи и облике было что-то странное, загадочное, пугающее. Она, как и ее соседка, чего-то не договаривала, но при этом не пыталась скрыть свои личные тайны, а зловеще намекала на них. На словах она как будто извинялась за беспорядок, свою неподготовленность к встрече клиентов, но в ее голосе звучала насмешка, вызов и даже угроза.
Люпины обратили свое внимание на потолок с коричневыми подтеками, свидетельствовавшими о том, что необходимо чинить крышу. Но даже этот важный практический вопрос не смог заинтересовать их должным образом, ибо, несмотря на внутренние усилия, мысль назойливо обращалась к таинственной комнате. Двойные створки двери прилегали друг к другу неплотно, и сквозь щель между ними просачивался свет. Казалось, там кроется что-то страшное, живое и не имеющее ничего общего с тем, о чем им было сказано. Отгоняя досужие мысли и стыдясь за неуместное любопытство, покупатели усердно и, пожалуй, чрезмерно долго рассматривали потолок, однако взгляд упрямо возвращался к полоске света из закрытой комнаты. Хозяйка, скрестив руки на груди, отвечала на стандартные вопросы, а в ее глазах и уголках рта играл недобрый смех. Она как будто нарочно дразнила любопытство гостей и наслаждалась их замешательством. Нимфадору не оставляло навязчивое чувство, будто кто-то сверлит ее взглядом. В очередной раз обернувшись к двери, она увидела тень, заслонившую просвет. Ведьма поймала ее взгляд и, загородив спиною комнату, наградила Нимфадору своим жутким пустым и одновременно говорящим слишком многое взглядом. Та отвернулась, стараясь побороть мерзкое чувство тоски и отчаяния, охватившее ее, когда они еще только зашли в дом, и нараставшее по мере осмотра комнат. Непонятный страх, словно отвратительный вязкий туман, вползал в душу, парализовывал волю, сковывал движения. Нимфадору преследовало неотступное ощущение, будто где-то совсем рядом притаилась парочка дементоров.
– Все посмотрели? – осведомилась хозяйка. – Смотрите хорошенько.
– Да-да, – рассеянно ответил Ремус, думая о другом.
– Ясно, – хмыкнула ведьма, – тогда я покажу вам свой подвал, – она развернулась, а в глазах опять мелькнул едва уловимый огонек.
Посетители вышли. К ним быстро приближалась фигура на метле. Через несколько секунд она, лихо спикировав, приземлилась во дворе, оказавшись девушкой лет восемнадцати с взлохмаченной шевелюрой и раскрасневшимися на ветру щеками.
– Где ты ходишь? Я давно тебя жду! – отчитывала девушку хозяйка.
– Мам, прекрати! Подумаешь, задержалась на часок.
– Иди в дом. Потом поговорим.
Колдунья нисколько не смутилась открывшимся обманом. Напротив, она загадочно посмотрела на супругов своими лукавыми глазами и сказала:
– Это моя дочь. А у вас есть дочь? – вкрадчиво поинтересовалась она.
– Нет, у нас нет детей.
– Скоро будут, – прошипела она на ухо Нимфадоре, когда Ремус отвернулся в сторону. – В моем доме великолепный подвал, – интригующе добавила ведьма.
Хозяйка повела Люпинов в подземную часть дома через крытую галерею, пристроенную со стороны заднего двора. Внутри было грязно, пахло сыростью, и где-то над головой сочилась и капала канализационная труба.
– Трубы нужно ремонтировать, – объяснила ведьма. – После смерти моего мужа… В общем, у нас этим некому заниматься.
Вдоль стен стояли ящики и сундуки с овощами, стеллажи со всевозможным хламом, различные магические и хозяйственные инструменты, с потолка свисали гирлянды лука, чеснока, перца, сушеных тараканов, змеиных голов, хвостов тритонов и прочих жизненно важных продуктов. Среди связок сухофруктов Нимфадора вдруг заметила маленькие сушеные пальчики, похожие на человеческие, но определенно разобрать в полумраке подвала было невозможно. Ее охватил безотчетный ужас, стиснувший грудь и разливающий слабость по всему телу. Накативший страх требовал скорее покинуть мрачное затхлое подземелье с угнетающе низким потолком, хотелось как можно скорее бежать из этого жуткого дома.
– Прекрасный подвал, не правда ли? – таинственно произнесла хозяйка. – Здесь вполне можно жить…
Нимфадора незаметно для себя схватилась за рукав Ремуса и направилась к выходу, но оказалось, что проход закрыт. Хозяйка подпирала спиной дверь и прятала руку в складках мантии, в ее облике сквозил едва скрываемый азарт кошки, играющей с мышью, а в глазах неистово плясали серые блики. Нимфадора потянулась к палочке, но в этот момент из огромного сундука, через край заполненного овощами, скатилось несколько кочанов капусты. Ведьма, досадливо прикусив губы, кинулась к месту беспорядка, на ходу заставляя капусту вернуться и быстро захлопывая крышку сундука. Нимфадора судорожно отворила дверь и поспешила на воздух, все еще сжимая рукав Ремуса. Охваченная необъяснимой паникой и стремлением вырваться, она мельком заметила, что перед тем, как захлопнулась крышка сундука, в его недрах шевелилось что-то живое, протягивая землистые конечности сквозь картофельные клубни.
– Что с тобой? – озабоченно поинтересовался Ремус, вглядываясь в бледное лицо жены.
– Не знаю. Наверное, это из-за духоты, – она сама не понимала, что с ней происходит, и в чем причина необъяснимого страха. – «Глупость какая-то. Мало ли, что хранят они в своем подвале, может, это гном залез полакомиться овощами, – успокаивала себя волшебница. – И какое мне дело, кто сидит в этой дурацкой комнате. Она вовсе не обязана посвящать нас в свои семейные дела. Взгляд у нее, конечно, противный, но мы собираемся купить дом, а не породниться с его хозяйкой».
– Заходите еще, – приглашала хозяйка все в той же двусмысленной манере.
– Благодарю. Нам понравилось ваше жилье, мы посовещаемся и, возможно, купим его.
– Совещайтесь, – посмеивалась ведьма, – вы еще не раз придете сюда, – и она опять пригвоздила Нимфадору своим жутким ледяным взглядом. Молодожены быстро пересекли двор, толком не попрощавшись с хозяйкой и спеша поскорее унести ноги. Дождь, за время, пока они смотрели дом, превратившийся в настоящий ливень, в минуту промочил их с головы до ног и грязными серыми струями стекал по мантиям бесприютных супругов.
Поздно вечером, грязные, голодные и промокшие, они вернулись домой. Всю одежду нужно было срочно стирать. Ремус взял на себя ужин, а Нимфадора свалила гору грязного белья в ванную и, трясясь от холода, воевала с мыльными пузырями. Из кухни донеслось возбужденное квохтанье, и через минуту, выпучив глаза и обливаясь потом, в ванную ворвалась миссис Тролль.
– Что вы творите?! Вы хоть что-нибудь соображаете? Я не потерплю в моем доме такого изуверства! – она истошно вопила и буравила Нимфадору тяжелым, полным решимости взглядом, так что той в какой-то момент показалось, что хозяйка кинется в рукопашную.
– В чем дело? – растерянно спросила молодая волшебница, невольно обращая палочку от мыльной пены к своей собеседнице.
– Мужчина на кухне! И она еще спрашивает! Как вы докатились до этого? Мир перевернулся. Никто не чтит древней магии женского служения, на которой мир держится. Скоро небо упадет на землю, и земля перевернется вверх дном, а вы будете болтаться между небом и землей, лишенные почвы под ногами, – Людемина впала в экстаз, сопровождавшийся едва сдерживаемой агрессией.
– Миссис Тролль, – подоспел на помощь Люпин, – успокойтесь. Несмотря на то, что у Вас завидный голос, не думаю, что криком удастся удержать космический порядок.
– Даже если мир рухнет, правила в моем доме останутся непоколебимы, – торжественно ответила хозяйка, слегка умерив пыл, – и я не позволю Вам, моя дорогая, у меня на глазах лишить своего мужа достоинства, превратив его в домашнего эльфа.
– Очень Вам благодарен, но я не нуждаюсь в защите и сам позабочусь о себе, – и Люпин деликатно направил хозяйку к двери.
– Что Вы такое говорите? Вы только послушайте себя. Это же абсурд! Разве может мужчина сам позаботиться о себе?! Вот до чего доводят эти нелепые рассуждения!
– Всего хорошего, поклон мистеру Троллю, – Ремус выставил Людемину за дверь.
Незадачливые покупатели недвижимости давно заметили, что после посещения чужого жилища остается какой-то особый осадок на душе. Как будто атмосфера, царящая в доме (и чаще всего скрытая от посторонних глаз), проникает в душу и исподволь передает дух, наполняющий чужой микрокосм. Как правило, вторжение в мир других людей оставляет тяжелый осадок, и, если за день приходится посетить несколько адресов, сохранить чувство цельности невозможно.
Однако состояние, охватившее наших героев после посещения Вудмен-Энда, нельзя было сравнить ни с чем. По всем параметрам дом можно было считать очень удачным вариантом, подходящим, к тому же, по цене, так как связаться с хозяйкой без помощи риелторусов уже само по себе было редким везением. «Прекрасный дом! Да, очень хороший!» – говорили они друг другу, как будто пытаясь убедить себя в этом, а в сознании неотступно, исподволь захватывая все мысли и, словно яд, отравляя душу безысходностью, разливалось черное, беспросветное отчаяние, причина которого как-то смутно была связана с домом. «Прекрасный дом» постепенно высосал всю радость и надежду, и его образ, со времени визита в Брилль всецело завладевший мыслями супругов, жутким кошмаром постоянно маячил перед глазами. Подавленное состояние нарастало, но никто не признавался, что его причина – тот дом. Перспектива снова оказаться в нем и тем более встретиться с его хозяйкой вызывали смертную тоску и неодолимый ужас, желание никогда не приближаться к этому гиблому месту.
Между тем приближался конец сентября, но Ремус был необычно спокоен. Его жена, напротив, нервничала и с каждым днем становилась все более раздражительной.
– Что мы будем делать в полнолуние? – однажды спросила она.
– На работе будет выходной. Пойду, отсижусь в хижине Снейпа.
– Ты, я вижу, совсем не беспокоишься, – нетерпеливо заметила Нимфадора. – А ведь может всякое случиться.
– На этот раз нет. Северус пообещал мне варить аконитовое зелье, еще тогда, в землянке, как раз перед твоим приходом.
– Это было давно. Он не забыл? – не унималась жена, тревожно заламывая пальцы. – Вдруг он пошутил или передумал? Ты же его знаешь, – никак не могла успокоиться волшебница.
– Я его знаю. Если он сказал, то можно не сомневаться.
Полнолуние действительно прошло спокойно, и через день Люпин вернулся домой вполне здоровым. Состояние Нимфадоры, напротив, в последнее время оставляло желать лучшего. Печеночная лихорадка, мучившая ее после визита в Вудмен-Энд, уступила место все возраставшему нервному возбуждению. Если оборотень был спокоен и полон сил, то его жене после полнолуния становилось хуже с каждым днем. Ее раздражали всякие звуки, прикосновения, малейшие промахи в домашнем хозяйстве и на работе, она начинала трястись и метаться по комнате при виде квартирной хозяйки и встречала шквалом гнева все попытки мужа успокоить ее. Ремус, недоумевавший, в чем дело, вскоре нашел объяснение, догадавшись, что, конечно же, он является причиной душевных терзаний его молодой жены.
– Нимфадора, это я во всем виноват, – заводил он утешительные речи, доводя жену до истерики.
– Сколько можно? – раздраженно отмахивалась она. – Надоело!
– Вполне закономерно, – соглашался Люпин. – Я же говорил, что тебе скоро надоест терпеть старого оборотня без определенного места жительства.
– Ремус, еще слово – и я врежу тебе Инвертумом, – злобно срывалась она.
– Я просто хочу прояснить ситуацию. Я все пойму. Со мной очень трудно. Одни мои ежемесячные кризисы сведут с ума кого угодно…
– Да причем тут твои месячные кризисы, – завопила она, – когда проблема в моих!
– Что? – не понял Люпин и тупо уставился на жену.
– Переключись на некоторое время на мои проблемы, – обиженно пробурчала она.
– Нимфадора, что случилось? Ты заболела? – испуганно забеспокоился муж, наконец сообразивший, в чем дело. – Нужно обязательно обратиться в клинику св. Мунго.
– Никуда я обращаться не буду. Я и так знаю, что со мной… – капризно надувшись, ответила жена.
– Что? – наивно поинтересовался Ремус.
Нимфадора молчала.
– Неужели?.. – его осенила неожиданная догадка, которая пришла бы гораздо раньше, если бы он позволил себе надеяться на это. – Нет, этого не может быть. Ты уверенна?
– Еще спрашиваешь, – Нимфадора опустила глаза.
– Как это могло получиться? – ошеломленно вопрошал муж, бегая по комнате.
Люпин не мог поверить своему счастью. Он всегда знал, что у него не может быть семьи, он вызывает только отвращение у нормальных людей, его невозможно любить и, конечно же, он никогда не станет отцом. Пока Ремус по давно укоренившейся привычке не позволял себе поверить, что он уже женат, любим и нужен своей жене, случилось то, к чему его мысль, измученная бесконечной борьбой, еще и не приближалась. Неужели он станет отцом? Эта новость наполняла сердце радостью, гордостью, какой-то нереальностью происходящего и вместе с тем пугала, налагала бремя ответственности, открывала новую точку уязвимости.
– Нимфадора, ты ждешь ребенка? – с замиранием сердца тихо спросил он, боясь обмануться.
– Да, – она прижалась лицом к его груди.
* * *
Радость родительских чувств не могла заглушить острой потребности в собственном жилье, напротив, проблема усугубилась. Пришлось принимать решение.
– Думаю, нужно покупать этот дом как можно скорее, – взвесив все аргументы, подытожил Ремус.
– Да, нужно, – нехотя согласилась жена.
Они немного помолчали.
– Пошлю сову, – прервал молчание Люпин.
– Да-да… Ремус, – вдруг не выдержала Нимфадора, – меня пугает этот дом. У меня такое чувство, будто там происходит что-то жуткое.
– Да, и мне так показалось, но я старался опираться на рациональные доводы.
– Я тоже, но ничего не могу с собой поделать: чудом вырвавшись из этого ужасного места, я не хочу туда возвращаться.
– Может, в доме хранятся какие-нибудь темные артефакты, или хозяйка занимается черной магией?
– По-моему, и соседка с ней заодно. А вдруг они как-то были связаны с Пожирателями?
– Хотя это всего лишь наши домыслы.
– Это можно проверить. Я, пожалуй, натравлю на нее ребят из нашего отдела.
– Вот это правильно. Ты только сама не ходи.
– Не волнуйся, я приму другой облик. Хочу сама посмотреть, что там творится, – и Нимфадора немного успокоилась на этой мысли.
Вечером следующего дня Люпин первый вернулся с работы и занялся ужином. Входная дверь внезапно отворилась, и в дом ввалился дородный молодец с рыжей бородой. Не говоря ни слова, он направился прямиком в спальню и ничком упал на кровать. Ремус поспешно снял с печи котел, подбежал к пришельцу и встревоженно потряс его за плечо.
– Нимфадора, что с тобой?
– Мне страшно… Она узнала меня, – рыжий субъект повернулся и воззрился испуганным взглядом в потолок. – Она опять сказала что-то о своей дочери, а потом развернулась ко мне и, пристально глядя в глаза, зловеще прошипела: «У Вас тоже будет дочь. Я же говорила, что мы еще встретимся», – Нимфадору трясло.
– Успокойся, – утешал жену Ремус, сжимая в своих руках лапу обливавшегося слезами детины, – она не может причинить нам зло.
В этот момент посреди комнаты нарисовалась Людемина Тролль. Ошеломленно выкатив глаза, она беззвучно ловила воздух ртом, напоминая гигантскую рыбу, выброшенную на берег. Нимфадора и Ремус поспешно встали, приготовившись внимать воспитательной беседе. Выдохнув несколько нечленораздельных звуков, хозяйка исчезла.
– Что это с ней? – убито пробасила миссис Люпин.
– Ты забыла принять свой естественный облик, – объяснил муж.
– Да, в самом деле, – рассеяно сказал детина, превращаясь в маленькую худенькую женщину с серыми волосами, – я так подавлена, что совсем забыла об этом.
– Что-нибудь нашли?
– Абсолютно ничего. Все мирно и пристойно. Она от души поиздевалась над нами в своем неподражаемом стиле и пригласила навещать ее почаще.
– Ну что, будем покупать дом?
– Нет, Ремус, – ее глаза остекленели и наполнились ужасом, – я не знаю, что со мной. Так я не боялась ни на одном, даже самом опасном задании. Я знаю только, что, если мы поселимся в этом доме, я умру.
– Обещаю, мы больше и близко не подойдем к этому дому. Просто забудь об этом, – решительно сказал Ремус. – Съешь шоколадку, – прибавил он, обнимая Нимфадору и гладя ее серые волосы.
Супруги продолжили поиски жилья. Однажды, возвращаясь домой, они встретили миссис Тролль в компании высокой стройной женщины с темно-каштановыми волосами. Та заворожено слушала Людемину и непрестанно кивала.
– Запомни, – поучала старая ведьма, – ты должна неотступно следовать за ним: куда он – туда и ты. Мужчину нельзя оставлять без присмотра ни на секунду!
– Скажите ему об этом. Он не позволяет мне ходить с ним на работу. Говорит, чтобы я смотрела за детьми.
– Дети для женщины – это не главное. Энн уже восемь лет, Мэри – семь, они вполне могут позаботиться о младших. Им как будущим женщинам это только на пользу. Сколько раз тебе повторять! Главное – муж, и ты должна быть все время рядом.
– Он говорит… – начала молодая волшебница, потирая огромный синяк под глазом.
– Какая разница, что он говорит? Слушай, что говорю тебе я. Тебе несказанно повезло. Вряд ли в Англии найдется еще одна такая мудрая свекровь, способная наставить свою невестку в этих вопросах, – тут она заметила Люпинов. – Познакомьтесь, моя невестка, миссис Тролль, – та поздоровалась и сконфуженно прикрыла синяк. – Вот еще одна особа, совершенно не подготовленная к супружеской жизни. К счастью, у вас есть я.
Квартиранты поспешили в дом, а им вслед доносились менторские речи хозяйки и жалобный лепет ее родственницы.
– Он сердится, говорит, я его позорю. Может, вы ему скажете?
– Ему бесполезно говорить. Ты давно должна была понять, что мужчины не в состоянии оценить, что им важно, нужно и полезно. Просто делай, как я сказала. Любой ценой, слышишь, Кларисс, любой ценой! Ты должна идти на любые жертвы!
***
С тех пор, как Ремус узнал о беременности жены, ему не давали покоя тревожные раздумья.
– Нимфадора, – обратился он к жене, наконец решившись озвучить свои мысли, – я думаю, тебе будет лучше оставить работу.
– Это еще почему? – молниеносно взвилась оскорбленная супруга.
– Ты ждешь ребенка…
– Ну и что? Я прекрасно себя чувствую. Нечего делать из меня инвалида! – в последнее время она постоянно вспыхивала по поводу и без повода.
– В данном случае речь идет не о тебе, а о нашем ребенке. Твоя работа опасна и сопряжена с некоторыми физическими усилиями, что в твоем положении может быть вредно.
– Ты просто хочешь запереть меня дома! – злобно заорала жена. – Я знаю, чего ты добиваешься! Хочешь оставить меня в одиночестве, запретить мне общаться с друзьями и иметь хоть какие-то интересы, помимо тебя и этого проклятого домашнего хозяйства, провались оно! Чтобы я целыми днями любовалась только на тебя и мерзкую тетку Снейпа!
– Нимфадора… Ой, извини, Люпин, – поспешил поправиться Ремус, – подумай о ребенке…
– Объясни-ка мне, – поинтересовалась волшебница, скрипя зубами, – в чем конкретно заключается моя неполноценность по сравнению со всеми остальными людьми, которые уходят в отпуск по беременности на шестом месяце? И почему я должна это делать сейчас? – она в истерике металась по комнате и, совершая очередной высокоскоростной вояж, со всей силы врезалась в стол. Пергаментные свитки водопадом хлынули на пол, а стоявшая на столе чернильница, опасно покачнувшись, разбилась вдребезги, окатив Ремуса с головы до ног своим темно-синим содержимым.
– Прости, я не хотела, – взволнованно оправдывалась жена, – я сейчас все исправлю.
Она судорожно выхватила волшебную палочку и взмахнула дрожащей рукой:
– Эрасум! – ничего не изменилось.
Ремус пытался успокоить супругу, но она, вдохновленная идеей своей состоятельности, продолжала выкрикивать заклинания, тыча в мужа палочкой:
– Не мешай! Я выведу это пятно! Эванеско! – на сей раз сработало: пятно бесследно исчезло вместе с единственной мантией Люпина. – Ой!
Как назло, в этот момент явилась миссис Тролль и завопила дурным голосом, что не потерпит мужчин, разгуливающих в ее доме в исподнем, и грозилась выгнать бесстыжих квартирантов. Выпроводив хозяйку, молодожены, измученные борьбой, устало сидели в гостиной.
– На днях ты мне сказала очень правильную вещь, – тихо промолвил Ремус. – Все это время мною руководило желание видеть тебя счастливой, но я не думал, о том, чего хочешь ты. Я думал только о себе. Теперь твой черед переключиться со своих интересов на нашего ребенка. – Выдержав паузу, он продолжал, – если ты хочешь работать, я не имею ничего против. Попросим вашего шефа, чтобы тебя не задействовали в аврорских рейдах. Ты можешь заниматься бумажной работой в отделе.
– Ладно, я подумаю, – обессиленно ответила жена.
На следующий день, обдумав ситуацию, она согласилась на предложение мужа, и Ремус договорился с Кингсли Бруствером о переводе Нимфадоры на щадящий график.
Вечером предстояло неприятное объяснение с Людеминой. Она не впервые обещала выгнать молодую семью, но каждый раз удовлетворялась извинениями, от души покуражившись над ними. Собрав все свое терпение, квартиранты направились в правое крыло дома. Хозяйка обрадовалась нежданно свалившимся на голову жертвам и по своему обыкновению щедро наградила благодарную аудиторию получасовой лекцией. Вдруг, заметив что-то в окне, миссис Тролль, попросила обождать и быстро исчезла.
Гости рассеяно разглядывали колдографии: главным героем экспозиции был мистер Тролль-младший. Его упитанная и самодовольная физиономия, запечатленная в разные периоды жизни, ухмылялась с каждого снимка. Один из них изображал милую семейную сценку: на переднем плане, раскинув свои пышные формы, восседала миссис Тролль. Она держала в руках большую куриную ножку и с сосредоточенно-напористым видом пыталась запихнуть ее в рот какому-то мужчине, в котором Ремус не без ужаса узнал знакомые черты уродливого карлика, сидевшего на горе подушек в соседней комнате и уже начавшего подавать голос, капризно причитая, что «эта эгоистка снова бросила его одного». На траве была расстелена скатерть, изобиловавшая всевозможными угощениями. Видимо, это был семейный пикник. Справа от четы Троллей сидела тощая черноволосая женщина, костлявая и изможденная. Мрачно сдвинув брови, пустым и несчастным взглядом она смотрела в пространство, совершенно не обращая внимания на происходящее. На краю опушки, ближе к лесу, резвилась группа детей. Крупный мальчик лет одиннадцати, в котором безошибочно угадывался мистер Тролль-младший, что-то возбужденно и радостно орал и с азартом охотника, затравившего добычу, держал маленького худого мальчика с черными волосами, заломив ему руки за спину. Ремус пригляделся повнимательнее и узнал в нем своего бывшего однокурсника. Его сердце болезненно сжалось. Да, это был Северус. Вокруг бегала девочка лет восьми с толстыми русыми косами и, презрительно глядя на Тролля-младшего и его жертву маленькими злобными глазками, кидала в последнего навозные бомбы.
Тем временем вернулась хозяйка вместе с молодой волшебницей, похожей на невестку Людемины.
– Это Хэлен, сестра моей невестки, – задыхаясь, объяснила миссис Тролль, – совершенно бестолковая особа. Мне давно нужно с ней поговорить. Ждите. Я с вами еще не закончила, – и она удалилась в свои покои, волоча за локоть испуганную родственницу.
Провинившиеся квартиранты продолжали ждать своей очереди на экзекуцию. Разговор в соседней комнате все больше набирал громкость, перерастая в истошные вопли, главная партия в которых, конечно, принадлежала Людемине. Вдруг послышался нечеловеческий крик (было уже непонятно, кто кричит), затем какие-то громкие удары, будто чем-то молотили в стену. Супруги одновременно вскочили, испуганно глядя друг на друга.
– Что это? – взвизгнула Нимфадора.
– Не знаю, но, думаю, пора вмешаться. Судя по звукам, это может закончиться тяжкими увечьями, – ответил Ремус, решительно направляясь к двери в покои Троллей. – Только, прошу тебя, ты оставайся здесь.
– Непременно, – злорадно пропела Нимфадора и, как только муж скрылся за дверью, бесшумно последовала за ним.
Войдя в комнату, они увидели жуткое зрелище. Их квартирная хозяйка с отвратительным садистским взглядом, живо напомнившим Ремусу ее сыночка на только что увиденной колдографии, исступленно молотила свою родственницу везде, куда только могла дотянуться. Та кричала и безуспешно пыталась вырваться. На голове у нее кровоточила ссадина. Схватив жертву за шиворот, Людемина со всей силы швырнула ее на стоявший поблизости шкаф, пытаясь протаранить головой родственницы его стеклянные створки.
– Суслик, она хочет меня убить! – не своим голосом вопила миссис Тролль, снова прикладывая свою жертву об шкаф. – Посмотри, эта гнусная тварь пытается убить меня!
Мистер Тролль, все так же сидя в своих подушках, был вне себя от счастья. Да, он давно так не развлекался. Злобно поблескивая глазками и хлопая в ладоши, он подпрыгивал на своем высоком «троне» и радостно визжал. Послышался звук бьющегося стекла, и молодая волшебница упала на пол, потеряв сознание. Людемина нависла ней, собираясь продолжить избиение.
– Ступефай! – крикнули одновременно Ремус и Нимфадора, и два красных луча угодили в хозяйку. Она с грохотом повалилась на пол. Люпины бросились к Хэлен и пытались привести ее в чувство.
– Ура! Ура! – вне себя от радости кричал мистер Тролль, словно Пивз, подоспевший к драке. – Где же она, где она? – с безумным блеском в глазах вопрошал карлик, озираясь по сторонам. Проворно подскочив к бесчувственной Людемине, он выудил собственную палочку из кармана жены, где она была всегда запрятана. – Акцио палочка Людемины! – ловко поймав свой трофей, отбившийся от рук муж выбросил его в окно и, продолжая неистово хихикать, направил палочку на супругу. – Мобиликорпус! – трясясь от смеха и подпрыгивая на своих коротеньких ножках, он гонял бесчувственное тело миссис Тролль по комнате, не забывая приложить ее головой об каждую стену.
– Да что ж вы делаете? – закричала Нимфадора, с отвращением следя взглядом за виражами, проделываемыми внушительной тушей квартирной хозяйки. – Что же это за мерзкая семейка!
– Теперь она не сможет мне помешать! – мстительно прошипел мистер Тролль. – Теперь она в моей власти, а не я в ее, как было всегда! – весело добавил он, продолжая благодарить жену за тридцать лет совместной жизни.
– Пойдем отсюда, – Ремус взял жену под руку и, сотворив носилки для Хэлен, все еще не пришедшей в себя, быстрым шагом направился к выходу.
– Надо отправить ее в Мунго, – сказала Нимфадора, как только они вышли из комнаты. – Я позабочусь о ней.
– Хорошо, а я займусь этим разгневанным супругом.
Выходя из комнаты, неожиданно ставшей ареной какой-то нелепой битвы, Нимфадора случайно заметила еще одну колдографию, висевшую на стене. Миссис Тролль, такая же грубоватая и неуклюжая, но гораздо моложе, красовалась в свадебном платье под руку с высоким стройным брюнетом с длинными вертикальными усами. «Не может быть. Неужели этот полный сил уверенный в себе красавец – Эдвард Тролль?» Молодую жену много раз мучили сомнения, посеянные бесчисленными лекциями Людемины. Конечно, манеры миссис Тролль и назидательный пафос вызывали протест, но, возможно, в ее жизненной философии было что-то ценное. Теперь вдруг все стало на свои места: капризный, раздражительный, беспомощный, жалкий и злорадный мистер Тролль никогда не вызывал симпатии, но теперь Нимфадора испытала прилив сочувствия к этому маленькому домашнему кумиру, успешно уничтожавшемуся на протяжении долгих лет мощнейшей лавиной онтологического мужененавистничества.
Оставив несчастную Хэлен на попечение целителей и послав сову ее матери, Нимфадора вернулась домой. Ремус сидел на диване, обхватив голову руками. Увидев жену, он вздрогнул и полным отвращения к себе тоном, который она так хорошо знала, спросил:
– Как себя чувствует Хэлен?
– Уже лучше. Пришла в сознание. Я даже так и не смогла узнать, за что ей досталось от этой… – она не смогла подобрать слова и болезненно поморщилась. – Нас выгнали, да? – добавила Нимфадора, подсаживаясь рядом с мужем и пристально вглядываясь в его лицо.
– Да, – тихо ответил Ремус, отворачиваясь от нее и с болью во взгляде уставившись куда-то в сторону окна. – Когда я пришел туда и привел ее в чувство, она первым делом завопила, чтобы мы немедленно убирались из ее дома, а потом занялась своим нашкодившим мистером Троллем.
– Да по-другому оно и быть не могло. Не надо нам было ходить сегодня к ней. Хотя нет, надо… Она бы убила свою несчастную родственницу, – прибавила Нимфадора, зная, что Ремус сейчас старательно изыскивает повод, чтобы обвинить в этой ситуации себя.
– Это я во всем виновата, – мрачно заявила она тоном своего мужа. – Ведь всю эту кашу заварила я: закатила скандал, уничтожила твою мантию и вызвала необходимость тащиться к Людемине с извинениями.
Люпин удивленно уставился на жену, как будто увидел себя со стороны.
– Или опять скажешь, что это ты виноват? Опять заведешь свою песню? – с вызовом спросила она.
– Вообще-то я сейчас думал о том, как нам теперь найти новое жилье, – улыбаясь, возразил Ремус. – Людемина в конце концов все-таки смилостивилась и дала нам время на выселение до конца месяца. – «Да, супружеская жизнь чревата взаимовлиянием», – подумал он, и мысль эта была почему-то радостная, несмотря на то, что их положение опять стало безнадежным.
@настроение:
dreamy
@темы: ГП, фанфег, творчество