Краткое описание опуса: Аро и компания vs новые хронологии, или сказание о скорбном труде историка. Злобный стеб над персонажами С. Майер, проявившими подозрительную солидарность с некоторыми персонажами из жизни афтыря фанфика, а также над реалиями современной отчественной псевдонаучной мифологии. Наверное, AU, хотя этот юнивёрсум не столько альтернативный, сколько слегка дополненный )) Одним словом, редкостный бред.
Читать дальше
— Поэтому Эдвард…
— Планирует нарушить это правило в их же собственном городе — в
городе, которым они тайно правят в течение трех тысяч лет, со времен
Этрусков.
С. Майер. Новолуние,
гл. 19.
Зато сколько
неузнанного перед нами открывается! Да, ты не разделяешь моей любви к пополнению
анналов, однако прояви терпение, и я впишу новую страницу, о которой и помыслить
доселе не представлялось возможным.
С. Майер. Рассвет. Гл 36.
— Планирует нарушить это правило в их же собственном городе — в
городе, которым они тайно правят в течение трех тысяч лет, со времен
Этрусков.
С. Майер. Новолуние,
гл. 19.
Зато сколько
неузнанного перед нами открывается! Да, ты не разделяешь моей любви к пополнению
анналов, однако прояви терпение, и я впишу новую страницу, о которой и помыслить
доселе не представлялось возможным.
С. Майер. Рассвет. Гл 36.
Итальянский полдень заливал улицы маленького городка потоками палящего, нестерпимо яркого света. От нещадного зноя июньского солнца, раскалявшего многовековые камни мостовой возле Палаццо дей Приори, не было спасения. Они дышали на площадь невыносимым жаром, словно в гигантскую печь подбросили топлива, они тянулись раскаленными щупальцами по узким средневековым улочкам, ведущим от центральной площади к древнему замку в одном из городских предместий. На «жарких стогнах» южного града как будто все вымерло. В воздухе висело небывалое для начала лета мутное огненное марево, нырнуть в которое до наступления закатного часа не отважился бы никто из местных жителей. Да и туристы предпочли отложить осмотр достопримечательностей до вечера, испугавшись «паронормальной солнечной активности» – уж его-то об этом информировали. «Никак очередные вспышки на солнце! Или треклятое глобальное потепление дает о себе знать!» – так, по словам Хайди, заявили в один голос руководители трех туристических групп. И тут же, выкатив глаза, затрещали о необходимости собрать конференцию, посвященную этим важным проблемам современности, демонстрируя обычную для людишек серьезную сосредоточенность на себе и особенно характерную для людишек последних 200 – 300 лет деловитую озабоченность глобальными проблемами, а также непререкаемую веру в свою осведомленность в вопросах мироустройства и в то, что они-то точно знают, как эти вопросы решить. Что ж, чем бы дитя не тешилось… Пусть эти бараны еще несколько часов потешатся своей значимостью – вечером-то им все равно предстоит стать ужином и в очередной раз доказать, что уж у смертных-то есть проблемы поважнее глобального потепления. «И все-таки да, в последние столетия они особенно умилительны, – подумал Аро и, кинув последний задумчивый взгляд на плавящуюся под солнцем пустынную улицу, углубился в полумрак своего скриптория. – В средние века в этом отношении они были гораздо, гораздо умнее… Кстати, это ведь недурная тема для исследования!»
– Очень, очень интересная тема, – произнес он вслух, – и материала море. Надо будет как-нибудь на досуге заняться этим.
Древнейший вообще был известным специалистом по исторической части, ибо никого другого в непобедимом клане не интересовали премудрости наставницы жизни. Он был здесь единственным ее служителем.
– Magistra vitae, – протянул Аро, скорбно рассматривая горы манускриптов на полках самой богатой библиотеки в мире. Всем этим болванам не было никакого дела до исторической памяти, а ведь ее сохранение – залог преумножения их величия и процветания клана. Все они втихомолку смеялись над его историческими изысканиями, все они вечно были заняты только своими разборками и обидами, не достойными бессмертных. Как же все они по-человечески жалки и мелки… Тут в голову некстати хлынула лавина их мыслей за последний месяц. Аро застонал и, нервно вскочив с любимого антикварного стула, принялся бегать туда-сюда по огромному пространству хранилища. «Даже любезные братцы – и тем наплевать. Древнейшие! – Аро злобно усмехнулся. – У одного на уме уже давно доставший всех экзистенциальный тупик длиною в две с половиной тысячи лет, приправленный вечными любовными страданиями. Марк всегда был зацикленной личностью… И в последнее время от этого одни проблемы и никакой пользы, которую, как мне когда-то казалось, можно извлечь из такого характера. Ну просто камень на шее! Другой и того хуже – только и думает, как бы уничтожить меня и возглавить клан. И если бы он не был так непроходимо туп в своей ненависти, он бы уже давно это сделал. Да, в свое время я понял, что и эту неизбывную злобу можно использовать в наших интересах. Необходимая фигура… Однако, чем дальше, тем больше он мне мешает, и в последнее время эта тенденция приобретает угрожающий характер… А мысли у него как у какого-нибудь тиранчика местного тосканского разлива, – Аро злорадно осклабился, вспоминая ментальный срез брата двухнедельной давности. – Брр!.. Ни масштаба, ни широты, ни гибкости, ни перспективы. Быть бы ему флорентийским дожем времен войны гвельфов и гибеллинов или каким-нибудь Фаринатой дельи Уберти», – мог бы Аро прослезиться – он бы даже прослезился от смеха, представив Кая в образе Фаринаты или, того забавнее, на страницах Дантова «Ада». Все-таки богатое воображение и недюжинные познания в истории (в том числе и эмпирические) немного скрашивали тяжелую жизнь Древнейшего и порой поднимали настроение даже в критических ситуациях.
– …Ну что ж, дорогой братец, – со знакомыми захлебывающимися от злобы интонациями зашипел прямо под ухом голос Кая – легок на помине. Надо же, когда он только успел нарисоваться? – Что ж, братец, теперь ты, видимо, доволен! – зато Кай, нетрудно догадаться, конечно, был опять чем-то недоволен.
– Что случилось, дорогой брат? – этот участливый певучий тон нарабатывался веками. Никто не должен знать, что на самом деле Аро испытывал горячее желание вцепиться братцу в глотку или подпортить его седую шевелюру – это открывает лишь новую точку уязвимости. Минимум эмоций и полная концентрация.
– Что случилось? И ты еще спрашиваешь?! – выплюнул Кай, трясясь как припадочный (ну до чего смешон!) – Пока ты сидишь тут, зарывшись, словно крот, в этом никому не нужном хламе, – прибавил он, презрительно скосив глаза на заваленный ценнейшими манускриптами стол Древлехранилища (за один только «хлам» Аро готов был выцарапать ему глаза), – по всему замку шастают какие-то смертные! Что, вервольф тебя подери, это значит?!
– Ну, во-первых, не по всему замку, дорогой брат, – сделал вялую попытку отмахнуться Аро, дипломатично пропустив мимо ушей пассаж про вервольфа, – а лишь в приемной, где ими занимается Дженна…
Но Каю не интересно было уточнение дислокации смертных – ему надо было высказаться.
– Я, естественно, вначале решил, что это наш ужин, и уже направился было в Тронный Зал, удивившись, почему за мной не послали. Но по дороге натолкнулся на Деметрия… И что же я узнаю́?! – возопил Кай, по привычке начиная свирепо вращать глазами. Аро знал с точностью до секунды, когда он сделает эту характерную паузу и бешено завращает глазами – братец был до смешного предсказуем в своих гневных речах, особенно если слушаешь их две тысячи лет кряду. – Оказывается, эти твари пасутся тут по твоему приказу и предназначены вовсе не для трапезы, а для каких-то там твоих очередных дурацких изысканий! Это беспредел, Аро, ты в своих играх зашел слишком далеко! Ты ставишь под угрозу всеобщую безопасность и секретность! Ты нарушаешь Основной Закон, наконец, – зловещим полушепотом прибавил он, пуская под конец своей пламенной речи эту отравленную парфянскую стрелу.
– Ну к чему все эти крики, милейший брат? – еще слащавее пропел Аро. Это означало, что тщательно замаскированное раздражение уже дошло до известных пределов, превратившись в гнев. – Как всегда, валишь все в одну кучу и, не разобравшись, делаешь «глубокомысленные выводы».
– Так что же скажешь на это ты? – процедил Кай сквозь сжатые изо всех сил челюсти. – Какую байку придумаешь на этот раз, чтобы отмахнуться от своей антизаконной выходки?
– Сущий пустяк, братец! Просто коллеги из Национальной академии пожелали лично передать пару-тройку свежих изданий с моими статьями. Нет, конечно, я к ним не выйду, – Древнейший перебил возмущенный возглас брата. – Они посидят в приемной, пообщаются с моей секретаршей и, несмотря на мое «отсутствие ввиду неотложных дел», уже не будут подозревать, что я вымышленная фигура. Приходится крутиться, чтобы не потерять уважение в научном сообществе, любезный брат. А что еще мне остается? Ведь я вынужден быть ученым, которого никто не видел лично, а это, знаешь ли, не способствует повышению авторитета среди коллег… Quod licet Jovi, non licet bovi [1], брат.
О боги, ну почему ему нужно объяснять столь очевидные вещи?! Это тем бесполезнее, что этот идиот все равно не проникнется никакими аргументами.
– Ах вот, значит, как – твой вес в научном сообществе! – злобно прошипел Кай. – Что-то подобное я и подозревал! Ты совсем спятил! Знаешь, твои игры в великого ученого погубят нас всех. Твоя истерическая потребность в зрителях и их овациях дошла до маразма – и она нас всех погубит, попомни мое слово!
– О, как трогательно, Кай в роли нового Нострадамуса! – теряя последние остатки терпения, пропел Аро на какой-то особенно высокой ноте – Кай даже слегка насторожился. – А мне-то казалось, закатывать истерики – это по твоей части. Знаешь, милый Кай, у меня вообще-то куча важных дел, а объяснять тебе что-либо все равно бесполезно – уж слишком туго ты соображаешь. Так что давай займемся твоими пророчествами в другой раз. Я знаю, голодный ты всегда невменяем, – у Аро тоже были свои парфянские стрелы, – но, прошу, уж потерпи как-нибудь до заката.
– Нет, это переходит все границы! – завопил Кай. – Я ведь могу поставить вопрос о твоем вопиющем нарушении Основного Закона на собрании клана… Не думай, что ты безнаказанный!
– Ставь-ставь, – просиял улыбкой Аро, ласково потрепав брата по плечу. – …Иди и займись подготовкой своей обвинительной речи, – прибавил он после крошечной паузы, – и, прошу тебя, не отвлекай меня больше – у меня невообразимо много дел сегодня.
Кай вылетел из Древлехранилища как ужаленный, на ходу выкрикивая ругательства. Уже за дверью раздался новый вопль, громче всех прежних – это до милейшего братца наконец-то дошло, что Аро успел незаметно просканировать ему мозг. Кай всегда туго соображал, да…
– Ты выиграл, черт возьми, – донесся до чуткого владычного слуха быстро удаляющийся недовольный бас Феликса вкупе с самодовольным хихиканьем Деметрия. Эти паразиты опять заключили пари на исход склоки Древнейших. Да что там – ни для кого не секрет, что забавляться перепалками братьев Вольтури обычно собирался весь клан, кроме тех, кто отсутствовал в замке по каким-нибудь поручениям. Это было одним из любимейших развлечений домочадцев и подданных всесильного клана. А самая главная задача состояла в том, чтобы вовремя разбежаться, кто куда – до того, как один из Древнейших на всех пара́х вылетит из двери. Обычно вылетал Кай, поэтому скорости улепетывания свиты можно было только позавидовать.
«Ну наконец-то он убрался отсюда, – выдохнул Аро. – Воистину, quod Deus perdere vult, dementat prius [2]. Однако эта маленькая победа стоила ему остатков пристойного рабочего настроя и ясности мысли, а ведь он так рассчитывал просмотреть сегодня свежеполученную научную периодику! О боги, и зачем он только перестраховался? Наполнить сознание расширенной версией содержимого головы Кая – этой пытки он сегодня не заслужил! Вот из-за такого периодического «обогащения» продуктами низкокачественного мыслительного процесса у него всегда и начинались дикие головные боли – совершеннейший нонсенс в вампирском мире.
– Владыка? – послышался встревоженный голос Ренаты, пытавшейся просочиться в Древлехранилище под недовольный ропот других телохранителей.
– Нет-нет, Рената, сегодня ваша помощь мне не потребуется, спасибо, – не успев придать голосу обычную оптимистическую певучесть, грустно отозвался Древнейший, жестом отпуская охрану, – и, будь добра, передай, чтобы никто меня не беспокоил.
– Да, господин.
Так, неужели у него есть пара часов покоя? На это даже рассчитывать глупо – с этим-то детским садом, который ни на секунду нельзя оставить без надзора?..
Аро задумчиво перебирал все тревожные сигналы последних лет, пытаясь вспомнить, когда это у Кая завелась привычка в критических ситуациях постоянно противоречить ему, доводя дело до открытой конфронтации. «Нет, привычке-то уже несколько тысяч лет: тупая злоба – в этом весь Кай… Но столь открыто и агрессивно противоречить мне при чужих – это уже явление куда более современное. Надо же, развивается, эволюционный ты наш!» – злость на брата поднималась в Древнейшем все сильнее – так всегда бывало, когда он погружался в очередной раунд комплексного анализа текущей ситуации в своей империи. А как иначе? В обдумывании невероятного количества информации (в том числе поступающей посредством регулярного изучения чужих мозгов), в выявлении мельчайших опасностей или нежелательных тенденций как во внешней, так и во внутренней политике, в предотвращении их возможного последующего развития до размеров серьезных угроз его могуществу состояла львиная доля владычной работы. А работа то была чрезвычайно нервная и вредная, особенно учитывая вселенский заговор против Древнейшего и непрестанно созидаемого им мира, в котором, похоже, участвовали как «внешние», враги, так и ненаглядные члены клана Вольтури. Если первые угрожали шаткому равновесию его мира злобными кознями и наращиванием собственной враждебной мощи, то вторые вечно крушили все его труды своей беспросветной тупостью и нежеланием работать. «Кругом одни идиоты! И никто не хочет работать. Братья вечно лишь вставляют мне палки в колеса. Про всех остальных я уже молчу – дети в песочнице. Нет, как материал все они хороши, конечно… Как выдающиеся образцы определенных способностей, сконцентрированных в отдельно взятом индивиде. Но, кроме как поиграть мускулами перед вампирской мировой общественностью, они ни на что больше не годны».
А он – он один из всей компании всегда смотрел дальше и глубже. Он должен был видеть перспективу. Многовековую перспективу. И подчинять требованиям перспективы все. Работать на нее. Работать… Вот чего никто не хотел делать. Он был создателем того мира, в котором все они жили. Если бы не его неустанные старания по созиданию их мира – его мира – все их выдающиеся таланты, которыми они так кичатся, давно бы стали пищей для червей вместе с их жалкими бренными телами. Если не в могиле – так, в лучшем случае, были бы дикими презренными кочевниками.
Очередной приступ отупляющей головной боли заставил Древнейшего подскочить и с невероятной скоростью носиться по зале, проклиная тщательно скрываемый от всех недуг самого талантливого чтеца мыслей в мире. «Кроме одного…» – с издевательской услужливостью напомнила память. Вампир все сильнее сжимал виски, наткнувшись в своих размышлениях на еще одну больную тему. Каллены.
– Нет, только этого мне не хватало! – чуть не плача от злости, закричал Аро: всякое упоминание об этой семейке злило его посерьезнее, чем несколько истерик Кая, вместе взятых, вроде той, что он только что закатил.
О да, ведь благодаря стараниям этой милой семейки, весь их мир – все, что создавалось и созидалось веками, вся выстроенная оптимальным образом структура взаимоотношений с миром людей – все это могло рухнуть в одночасье из-за истерической прихоти этого наглого и самовлюбленного болвана. «Весьма полезного болвана, – произнес вслух Аро, в ярости метнув тяжеленное мраморное пресс-папье (подарок от Кая) точно в голову каменной горгульи, венчавшей один из стеллажей (ее злобно-насмешливая уродливая морда всегда раздражала его), – выдающиеся способности которого (просто неприлично выдающиеся!) мне никогда не заполучить. Нет, в одном любезный братец точно прав: с этой семейкой нужно разобраться, это угроза для существования всего нашего мира! – все больше распалялся Аро. – Не теми примитивными средствами, конечно, но и оставлять это так нельзя. Только полюбуйтесь, к чему приводит это их хваленое демократическое сознание! Вот она, демократия во всей красе! Начинается все с прекраснодушных идей равенства и братства и какого-то там вшивого гуманизма, которым вечно бредит Карлайл, а заканчивается разгуливанием по моему городу дезабилье! Одно такое типичное порождение демократических идей Карлайла недавно явилось в мой город, закатило форменную истерику и в приступе уличного эксгибиционизма учинило картинное «хождение в народ» в самом сердце Вольтерры, которое едва (едва! все буквально висело на волоске!) не закончилось вселенской катастрофой. Наглость, вседозволенность, самоуверенность, замаскированные под «тонкую душевную организацию», полнейшее неуважение к закону, наплевательское отношение к нашим древним традициям, на которых мир стоит… А это еще что такое?!..»
Предметом, внезапно отвлекшим Древнейшего от самозабвенного перечисления пороков, порожденных гнилостным демократическим сознанием, был странного вида конверт, вывалившийся из аккуратной стопки новеньких научных изданий. Конверт был адресован ему. Разорвав его, Аро обнаружил стопку листов какой-то странной желтоватой бумаги, испещренной машинописным текстом.
«Этруски – это русские. К истории протославян», – гласил заголовок. Не веря своим глазам и безуспешно пытаясь понять смысл этой химеры, Аро погрузился в чтение.
«Археологические открытия последнего столетия на Апеннинском полуострове и Балканах стали революционными для историографии Европы: они привели к возникновению новой области историографии – этрускологии, затронув не только античное и раннее римское время.
Полученные сведения дали исчерпывающий материал, который позволил нам полностью идентифицировать культуру этрусков, включая язык, религию, традиции, обряды, быт. Эти признаки культуры позволили проследить историю развития этрусско-римской цивилизации вплоть до нашего времени. Они пролили свет на многие «белые пятна» истории и «темные времена» исторической литературы.
Общий вывод наших исследований заключается в том, что этруски являются протославянами: большое число материальных данных демонстрируют тождественность культур этрусков и древних славян, и нет ни одного факта, противоречащего этому. Все фундаментальные признаки культур этрусков и древних славян совпадают. Кроме того, все фундаментальные признаки, объединяющие культуры этрусков и славян, являются уникальными и отличаются от других культур. Нет ни одного другого народа, который бы обладал хотя бы одним из этих признаков. Иными словами, культура этрусков не похожа ни на кого, кроме славян, и наоборот, славяне не похожи ни на кого в прошлом, кроме этрусков, т.е. у этрусков нет других потомков, кроме славян. Это основная причина того, почему этрусков настойчиво пытаются «похоронить».
Народ идентифицируется своей культурой (всеми её частями), то есть тем, что нарабатывается многими веками. Тремя фундаментальными признаками культуры, которые самодостаточны для идентификации народа, являются: 1) язык, его структура; 2) дохристианская религия, традиции; 3) обряды и обычаи. Иными словами, если эти фундаментальные признаки культуры совпадают у двух народов настоящего и прошлого, то это – один и тот же народ в разное время.
Известно лишь одно имя бога язычников-монотеистов европейской части Византии — это Перун. Символика Перуна обнаружена в античных этрусских погребениях и городах в различных местах Апеннинского полуострова, Византии, Болгарии, славянских княжеств. Очень важно то, что эта дохристианская религия была уникальной: в Европе не было другой полноценной реальной дохристианской религии, кроме той, которая была у этрусков, затем у римлян и, наконец, у славян. Iovi (Яве, Иеова) был главным богом античного пантеона богов этрусков. (Его принято называть Юпитером.) Короли Македонии поклонялись этрусскому богу Иеове-Солнцу, один из алтарей которого находился на одном из самых высоких мест Тракии. Этрусско-римская религия пришла в своем развитии к единственному богу всего сущего Иеове-Солнцу (Перуну). Очевидно, что имя «Перун» происходит от этрусско-римского слова «жечь, палить». Также важно отметить, что Пенаты — родовые боги античных этрусков – и они же – ангелы-хранители дома поздних Славян, а поп — ранг этрусского священника.
Перечислять сохранившиеся традиции не имеет особого смысла – настолько они многочисленны. Практически все старые русские традиции восходят к традициям этрусков, включая Масленицу (этрусский праздник Весны) и традицию украшать яйца. Яйцо вообще было весьма почитаемым объектом у этрусков и имело огромное значение в этрусской религиозности. Более того, ученые почему-то всегда упускают такой важный концепт в сакральном пространстве этрусков как бог-яйцо. Любопытно, что бог и властелин духов Гитчи Манито, воспетый в индейских легендах, а затем и в «Песне о Гайавате», неожиданно отождествляется с яйцом: «Гитчи Манито, могучий, как яйцо, был нарисован». Итак, перед нами бог-яйцо. Однако это еще не все. Мысль Гайаваты, как ни парадоксально, совпадает с мыслями этрусских мудрецов. Это обстоятельство, тем не менее, не было известно этрускологам и не подсказало им правильного перевода корневого слова «аис», которое обозначает у этрусков и яйцо, и бога одновременно! К тому же оно весьма сходно с русским «яйцо». Аис - аис - яйцо.
Одним из самых выдающихся, жизненно важных достижений этрусков было приручение ими дикой курицы («рустик птицы»). Изображение «рустик птицы» можно найти на этрусских вазах, иногда вместе с пятиконечной звездой. Небольшие сосуды для чернил также делались в форме «рустик птицы» и украшались алфавитом. Слово «рустика» использовалось этрусками для обозначения правильно организованного сельского хозяйства высокого уровня, слово «культура» у этрусков-римлян означало аграрные приемы возделывания. А плодородная область недалеко от Валерии называлась Росиа или Росеа. Как сообщают римские историки, конопля там росла высотой с фруктовое дерево (см., например, Вольтури А. Влияние римских провинций на экономику Италии в IV в. до н.э.)…»
Древнейший открыл рот и снова закрыл его, удивившись, с каким громким стуком захлопнулась челюсть. Он все еще не понимал, что происходит, и лихорадочно пытался припомнить, где это у него в монографии росла конопля. Честно говоря, впечатление было такое, что перебоев с коноплей не было как раз у автора статьи.
«… Латинский язык и славянские языки стоят обособленно от всех остальных, – продолжал изливать свои откровения анонимус, – они единственные не имеют артиклей, у них одинаковое число падежей и склоняются не только существительные, но и другие части речи, у них общая система глагольных форм, отличающаяся от всех других языков, другой синтаксис и многое другое. Перечисление грамматических категорий, форм и конструкций, общих для латинского и славянских языков и отсутствующих или в корне отличающихся от других европейских языков, можно продолжать бесконечно. Необходимо особо отметить одно исторически очень важное этрусско-латинское и древнеславянское слово «perur» (обжигать), которое является корнем имени бога древних славян Перуна. Очень важным является также и двойное совпадение: в латинском языке слово «est» имеет те же два значения, что и в русском — «быть» и «есть» (пищу). Такое совпадение не может быть результатом простого заимствования. Это коренное изначальное совпадение. Множество славянских имен и названий этрусские. Вот лишь некоторые этрусские имена — Алексатр, Валерий, Сервий, Евгееней, Тулий, Олей, Руссус, Юлий, Анина, Юлия, Анне, Лариса, Зина, Лена, Танна, Свейта; названия областей — Венета, Росеа (Росиа), Валерия, Вея, и названия городов — Русила, Перуссия, Антий, Арбат, Валерия, Адрия, Спина, Добруя, Равенна, Остия (Устия), Вея, Кумэ, Популония, Сатурния, Фесцения и другие».
Этруски называли себя «расенами» или, с учетом более позднего славянского нажима на «о», «росенами». «А кто это там на севере живет?» – спрашивали римляне у путешественников. «Эт русские», – отвечали те, взмахивая рукой. Так и прижился этот этноним. Корни праславянского языка уходят вглубь тысячелетий, и об этом еще раз свидетельствуют этрусские надписи.
Разберем конкретные примеры, применив уникальный метод дешифровки этрусских надписей, разработанный нами.
Остановимся на двух заключительных строках надписи А – главной этрусской надписи на золотой пластинке из Пирги, найденной сравнительно недавно. Считается, что это финикийско-этрусская билингва. Из этого некоторые этрускологи делают далеко идущие выводы. Однако вряд ли это билингва. Параллельный финикийский текст гласит: «Годы как звезды». Этрусский текст двух последних строк в русской транскрипции: «Авил ени ака пулу мква». Применим наш метод чтения этрусских надписей. Ени – они. Пулу – поле. Ака – аки, яко, как. Мква – маково (пропущены гласные). Точный перевод: «Годы, как поле маков (маково)». На этом примере хорошо видно, на каком языке говорили этруски.
Капитолийская волчица этрусков стала позднее символом Рима. Серый волк помогает героям многочисленных русских сказок, отправляющимся в дальний путь. Русское слово «день» обязано этрусскому «тин». Даже имя «Икар» из минойской легенды – это современное имя Игорь (в русском звучании), то есть буквально «горевший».
При этом мы еще не упоминали о надписях (например, «Яра Русь», «храм Макоши» и др.), обнаруженных нами на поверхности луны, ясно проступающих как раз в то время года, когда создавалась вышеупомянутая золотая пластина из Пирги, и, без сомнения, причастных к ее созданию. Все они написаны рунами Рода, либо рунами Макоши, силлабарий которых мы полностью расшифровали в ходе своих исследований.
Возникает законный вопрос: неужели же профессионалы-этрускологи за более чем два века наблюдений не поняли, что имеют дело
с разновидностью русского языка? Полагаем, что поняли. Однако от славян, считают они, необходимо избавляться любой ценой. Зачем говорить о том, что этрусский язык был славянским? А вдруг в извлеченных из земли надписях содержится нечто, идущее вразрез с принятой европейской историографией, в которой славян изгнали из античного периода? Вдруг там окажется, что существовали и Русь, и Москва, и именно «рука Москвы» повелела создать Рим? Тогда пойдут насмарку все многовековые труды европейцев по изгнанию славян из древней истории, и столь чудесно для Запада идущая «холодная война» обернется контрнаступлением славян.
Как правило, ученые не считают этрусков славянами без каких-либо объяснений такой позиции. Хотя на первый взгляд историки правы, утверждая, что для идентификации славянских древностей недостаточно источников, однако при этом никому не приходит в голову простая мысль, что основные источники по истории славян и Руси просто либо уничтожены враждебными силами, либо, что более вероятно, изъяты из широкого употребления и, по нашим эксклюзивным данным, хранятся в секретном хранилище Ватикана, расположенном в маленьком тосканском городке Вольтерре».
На этом месте Древнейшеству показалось, что, благодаря стараниям анонимного автора, он сейчас опровергнет-таки заключение последнего медицинского конгресса в Болонье, разбиравшего причины неподверженности вампирского мозга инсульту.
«Теперь можно подвести определенные итоги.
Совершенно очевидно, и греки (но не эллины), и этруски были славянами, и тем самым обладали весьма близкой культурой. Впитавшие в себя элементы русской культуры и русского языка эллины и римляне, вполне естественно, стали принадлежать к той же языковой семье, что и русский язык. Именно эта семья и была названа германскими учеными «индоевропейской» (опять мы видим то же самое: табуируется, то есть запрещается, слово «русский» или «славянский», а вместо них вводится эвфемизм «индоевропейский»). Действительно, этруски передали многие элементы своей культуры эллинам и римлянам, но сами взяли ее на Руси. Что же касается Малой Азии, то ее этруски колонизировали раньше, чем север Италии. Естественно, что они принесли свою культуру и туда.
Исследователи не допускают связи между этрусками и русскими на том основании, что 1) внешне этруски по одежде и привычкам в первом тысячелетии ДО нашей эры не похожи на славян второго тысячелетия ПОСЛЕ н.э. 2) Собственных крупных этрускологов в России нет, а российские исследователи лишь комментируют европейских. Что же касается европейских и американских ученых, то им этруски как славяне совершенно не нужны, а тем более, как русские. Поэтому 3) Западные ученые готовы согласиться на любые этносы в качестве потомков этрусков, лишь бы эти этносы не были славянами или азиатами, а представляли собой индоевропейцев. Именно в связи с этим они подвергают этрусский язык вивисекции и читают собственные суррогаты» [2].
На этой воинственной сентенции заканчивалась лишь вступительная часть статьи.
«Это просто провокация», – такой была первая мысль, хотя в реальность происходящего по-прежнему верилось с трудом. «Так просто не бывает, наверное, кто-то из них решил подшутить надо мной», – такой была мысль вторая. Под «ними» Древнейший разумел, само собою, кого-то из свиты. То, что подобный бред мог придти откуда-то из внешнего мира – до этого соображения обычно резвая мысль властителя Вольтерры еще не добралась. «Это провокация…» – Аро аж зубами заскрипел – таким непреодолимо сильным стало желание медленно разобрать по косточкам их всех. Ну хорошо, хотя бы пару-тройку. Это было просто невыносимо – существует же все-таки мера безумия, которое ему предстоит сегодня вынести. Прочитанный опус в эту меру явно не укладывался, и вампир все еще тупо вертел листы с анонимными откровениями так и сяк, словно сомневаясь в их материальности, а то и вовсе в экзистенции.
Третья мысль явилась, когда в голове вдруг, откуда ни возьмись, зазвучал премерзкий голосок. «Ну брось, будем реалистами, Аро», – назидательно подвякнул голосок, принадлежавший не ему и (он готов был поклясться!) не бывший порождением того потока невысококачественного мыслительного процесса, которым время от времени наполнялся владычный разум. Это было что-то другое. Этакий снисходительно-дружественный подсказчик. «Так я что же, с ума схожу?» – Аро не хотел даже озвучивать эту третью мысль, но, честно говоря, больше всего было похоже на то. «Будем реалистами, Аро, – повторил голосок. – Даже и одного, самого бесполезного и раздражающего, не получится. А ты говоришь – всех… Ах, как всегда, витаешь в мечтах, друг мой… Это несерьезно и просто неподобающе для такой масштабной фигуры! А лучше бы брался за дело: ведь если не ты, то кто? Перманентная ситуация, не находишь? Пора бы уже привыкнуть за столько тысяч лет… Да, и конечно, ты сходишь с ума – голоса вот начал слышать. И как тут не свихнуться, с другой стороны? Такие невеселые сюрпризы, ах!…»
– Рената, Деметрий, Феликс, Джейн, Алек, Челси, Хайди!!! – дико завопил Древнейший, чтобы хоть как-то заглушить мерзкий сочувственный голосок, и на очередном вираже нервного метания по Древлехранилищу отколупнул солидную завитушку с одной из колонн, украшавших просторную залу. «Ты ведь прекрасно знаешь: вместо того чтобы разбирать кого-то там по косточкам, дорогой Аро, тебе придется смиренно выслушивать их бред в течение нескольких часов, а потом раздавать им отеческие наставления и организовывать их не желающие соображать мозги в какой-то план. Который еще попробуй заставь привести в действие как следует!..» – не уставая поражать несчастного Древнейшего своей осведомленностью, успел вставить мерзкий голосок до того, как дверь распахнулась, и в зал влетела целая компания.
– Да, владыка! – испуганно откликнулись вампиры, прикидывая, что́ же должно было произойти, чтобы придать Аро столь невменяемый вид. Это больше было похоже на Кая, да и то лишь в крайних случаях.
– Немедленно собрать клан! – бешено вращая выпученными глазами, словно грозившими вывалиться из орбит, прохрипел Древнейший.
Да, день сегодня явно не задался…
[1] Что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку (лат.)
[2] Кого Бог хочет погубить, того Он прежде всего лишает разума (лат.)
[3] Текст составлен путем творческой компиляции следующих статей: Попов В. Этруски – это русские: к истории протославян. libereya.ru/public/etruski.html; Чудинов В.А. Древние русичи затрещали без умолку: Рецензия на книгу А.Г. Егурнова «Древние русичи заговорили» chudinov.ru и др.