Недвижимость, глава VII
Расширенный курс магловедения
Кто такие маглы, каковы их повадки? Этот вопрос всегда был загадкой для Ремуса Люпина, родившегося в семье волшебников и не увлекавшегося магловедением в школьные годы. Теперь он получил прекрасную возможность включенного наблюдения, которая, несомненно, обогатила его интеллектуальный и жизненный опыт.
Маглы бывают разные, но он познакомился с такой их разновидностью.
В один миг оказавшись с беременной женой на улице и без работы, он сорвал случайное объявление на фонарном столбе. Квартиру сдавали маглы. Страх ночевать на улице толкнул чету волшебников на необычный для магов шаг. Где искать указанный адрес, они не знали. Снег, мороз, сгущавшиеся сумерки и чемоданы с немногочисленным скарбом – все указывало на то, что лучше прибегнуть к услугам «Ночного рыцаря». Люпин махнул рукой, и перед бездомной парой уже стоял знакомый автобус. Они вошли, волоча за собой тяжелые чемоданы, двери затворились и, не успели они сесть на места, тут же растворились вновь.
Магловская квартира располагалась на окраине того же города, за старым заброшенным кладбищем, заросшим мрачными елями. В этом глухом углу не было многоэтажек, и редко проезжал автомобиль, а на лугах, вплотную подступавших к единственной улице, паслись коровы. Место хорошее… В серых зимних сумерках супруги огляделись: все вокруг покрывал снег. Белые волны холодного снежного моря затопили всю землю, и верхушки деревьев, и крыши домов, а снег все продолжал падать огромными легкими хлопьями, и, казалось, хотел поглотить весь мир в своих объятиях. С двух сторон на них смотрели черные бревенчатые дома с высокими крышами и крошечными окнами, выглядевшие подчеркнуто убого на фоне белоснежного великолепия зимней природы. В некоторых окнах горел свет, освещая те же черные стены изнутри. Гнилые покосившиеся заборы поскрипывали на ветру. Лишь изредка попадался домик, знакомый с кистью, краской и заботливой рукой хозяина, и резал глаз своим неприлично веселым видом среди унылых и суровых собратьев.
Путники подошли к большому дому из красного кирпича, выглядевшего просто роскошно на общем фоне. Во дворе, почуяв чужаков, залаяла собака. Привлеченная шумом, из дома вышла хозяйка – невысокая женщина с нездоровой полнотой и болезненным цветом лица, маленькими черными глазками, курносым носом и вздернутой верхней губой. Она вопросительно взглянула на посетителей.
– Здравствуйте! Мы по объявлению! – пытался перекричать собаку Ремус.
Хозяйка деловито представилась:
– Я Пэт.
– Вы сдаете квартиру? – на всякий случай спросил Люпин.
– Нам очень нужно жилье! Мы остались без крова! – прибавила Нимфадора.
– Ой, бедные! Какие же вы бедные! – пожалела бездомных хозяйка. – Конечно, пристроим. Как же?
Немного поодаль оказался другой вход, видимо, для квартирантов. Во двор выходило две двери.
– Здесь вот у меня семья живет, – показала Пэт на первую, – а тут мой покойный брат со своей бабой жил. Он сильно пил – как-то напился и заснул, а сигарету потушить забыл, так и угорел.
Вторая дверь вела в крытую неотапливаемую конструкцию, которая не являлась ни прихожей, ни сараем, и называлась «терраской». «Терраска» с одной стороны соединялась с домом, с другой – со скотным сараем, из которого доносился запах навоза. Квартира состояла из прихожей, ванной, кухни и одной комнаты средних размеров и была бы хорошим жилищем, если бы не последствия пожара. Стены, пол и потолок, местами обгорелые, местами закопченные, отвратительный запах горелых тряпок и перьев и бахрома гигантской паутины, успевшей нарасти после пожара. Жуткое зрелище.
– Мы, пожалуй, пойдем, – уклончиво сказал Ремус, задаваясь вопросом, «куда».
– Да куда ж вы пойдете, на ночь глядя? Зимой-то. Щас, раскладушку принесу и матрас. Ой, – хлопнула она себя по лбу. – Вы же, небось, голодные. Пошли. Чайку попьем.
Оставаться на ночь в этом ужасном месте не очень-то хотелось, но идти было некуда, а ужин сегодня однозначно не предвиделся. Они прошли вслед за хозяйкой. В тесной кухоньке было тепло и грязно. Навстречу вышла девочка лет восьми с рыжими нечесаными волосами, представленная Вероничкой. Она смотрела на пришельцев исподлобья затравленным и одновременно хищным завистливым взглядом. На плите что-то кипело в кастрюле, наполняя пространство паром, смешанным с запахом жареного и кислого. На полу лежал шерстяной ковер ворсом вниз. («Это чтобы не испачкался», – объяснила хозяйка). Все, к чему они прикасались, имело коричневатый налет, и было слегка липким. Пэт разливала чай из ковшика в чашки с отбитыми краями, обросшими темным налетом. К чаю хлебосольная хозяйка подала маринованные «патиссончики» с весьма своеобразным запахом. Ремус вежливо попробовал и вспомнил свой первый поход в Хогсмид и орешки «Берти Боттс» с блевотным вкусом. Нимфадора ограничилась чаем, похожим на отвар из тряпок, и с трудом осилила несколько глотков, стараясь почти не касаться чашки губами. В дверях показался невысокий коренастый мужчина с невероятно узким лбом и массивной челюстью, строгавший огромным ножом деревянную палочку. Его густые брови упирались в короткую стрижку «ежиком», в зубах дымилась сигаретка, а едва прикрытый маечкой торс украшали синие росписи.
– Это Джо, мой муж, он недавно из тюрьмы вышел. Он у меня закодированный.
Джо угрюмо поздоровался, продолжая строгать палочку.
– Держи, – после чаепития хозяйка вручила Ремусу вонючий матрас, переливавшийся такими красками, о природе происхождения которых лучше было не задумываться, а сама подхватила раскладушку и повела квартирантов в горелую часть дома.
– Ты не волнуйся. Купишь завтра красочки, обои поклеишь. Чистенько – и ладно. Вода в доме холодная и горячая, котел топится.
– Котел?
– Ну да, смотри, отличный котел, – указала Пэт на бочкообразную емкость в углу кухни, несколько углубленную в пол и утыканную со всех сторон трубами. – На, зажигай, – она протянула Ремусу маленькую картонную коробочку.
Ремус растерянно посмотрел на жену. Та пожала плечами: со спичками она была знакома, но сложные магловские котлы «зажигать» не умела. Отец не подпускал их с матерью к этому агрегату, объясняя, что они взрываются. Нимфадора взяла спички и протянула хозяйке.
– Лучше вы. Мы не знакомы с этой моделью котла.
Та охотно встала на четвереньки, наклонившись головой ниже уровня пола, чиркнула спичкой и что-то зажгла в маленьком окошке.
– Ой! – Пэт неожиданно вскрикнула и с ужасом уставилась на клетку с совой, – сыч!
– Это не сыч, это неясыть – пояснила Нимфадора, не понимая причину страха.
– А я думала, сыч, – хозяйка подозрительно покосилась на птицу. – Если сыч сядет напротив дома – жди несчастья, а если закликает – готовь гроб!
– Нет-нет, наша сова не имеет ничего общего с сычом, – заверили квартиранты.
Пэт умчалась, и семейство расположилось на ночлег: Нимфадора прилегла на раскладушке, а Ремус бросил матрас на полу.
– Может, действительно не так сложно будет привести этот сарай в порядок? Раз уж я остался без работы, буду целый день заниматься ремонтом. Странные эти маглы, – задумчиво прибавил Ремус, – но душевные…
– Скоро и наш дом будет готов. Перебьемся.
После того как «зажгли котел», в доме потеплело. Завернувшись в одеяла, они согрелись и заснули.
Утром Ремус сбегал куда-то по-быстрому и вернулся с зачитанной книжонкой «Как забить гвоздь?» и школьным учебником по магловедению. Просидев за книгами полдня, новоиспеченный квартиросъемщик отправился за покупками и вернулся с дешевыми обоями, банками белой и коричневой краски, клеем, кистями, ведром и тазиком. В доме его уже караулила хозяйка. Участливая женщина, к ужасу Люпина, схватила «Комету» Нимфадоры и собирала ею паутину. Ремус попытался как-нибудь безобидно выпроводить Пэт, чтобы применить на практике советы пособия, столь популярного среди экс-преподавательского состава школы чародейства и волшебства Хогвартс в эти трудные времена восстановления народного хозяйства, но задача оказалась не из легких. Хозяйка неотвязно ходила за ним по пятам, вероятно, с любопытством ожидая его дальнейших действий.
– Ну что ты ходишь без толку? Начни красить с потолка, потом окна.
Учитывая тот факт, что заклинанием покраски деревянных поверхностей он владел не лучше, чем кистью, а время неумолимо бежало, Ремус решил чисто из исследовательского интереса попрактиковаться в сфере наспех изученного пособия. Смиренно взяв кисть, он начал работу. Забрызгав пол и по локоть испачкавшись в краске, он выслушивал ценные советы заботливой квартирной хозяйки и к вечеру уже неплохо справлялся с покраской по-магловски. К приходу Нимфадоры хозяйственный муж покрасил потолок и окна. Черный цвет сменился на белый, а едкий запах краски вытеснил удушливую гарь.
Грязный и голодный, с носовым платком, завязанным на голове четырьмя узлами (об этом не прочтешь не только ни в одном учебнике, но даже ни в одном специальном исследовании по маглам), Ремус встретил жену. Школа Людемины не прошла даром, и Нимфадора сообразила купить еду. Только приготовить ее оказалось делом сложным. Пэт не собиралась уходить и навязчиво предлагала свою помощь. Кулинарное искусство молодожены за время их совместной жизни кое-как освоили, но вот управляться с ним без помощи волшебной палочки совершенно не умели.
– Ну, как мы работаем? – победоносно интересовалась хозяйка. – Что еще надо? Чистенько – и ладно.
– Отлично! – искренне согласилась Нимфадора, выкладывая продукты.
В глазах Пэт сверкнул алчный огонек.
– А у меня есть грибочки, я принесу.
Тем временем Люпин, видимо, не рассчитывая, что помощника когда-нибудь уйдет, попытался смывать краску водой.
– Кто же краску водой смывает? – рассмеялась хозяйка.
– А чем ее смывают?
– Маслом, чем же еще!
«Вот удивился бы Артур», – подумал Люпин.
– Как это?
– Да что ты, с луны свалился, что ли? Пойдем, научу, – ей явно нравилась учительская роль. Они ушли на хозяйскую половину, а Нимфадора, пользуясь недолгой передышкой, кинулась готовить ужин. Принеся обещанные грибочки и бутыль с какой-то мерзкой субстанцией, хозяйка присоединилась к трапезе. Сами по себе грибочки оказались ничего, но совершенно несъедобными их делало высокое содержание песка, потом еще долго скрипевшего на зубах. Жидкость из бутыли предназначалась для приема внутрь, причем у маглов ее употребление, видимо, считалось сакральным (дальнейшие наблюдения подтвердили эту гипотезу). Отказ расценивался как личное оскорбление и проявление высшей степени человеконенавистничества, а потому Люпину, кое-как оградившему жену от участия в этом священном действе, пришлось отдуваться за двоих. За отсутствие Джо хозяйка долго извинялась, объясняя, что ему нельзя – он закодированный (вероятно, у маглов это являлось какой-то аналогией заклятия, хотя никто из авторов-магловедов не упоминает этот феномен в своих трудах). Наконец простившись с душевной хозяйкой, супруги остались одни. Ремуса тошнило. Интенсивный ли физический труд или голодный день, ядовитые пары краски или священный напиток маглов давали о себе знать, но, с трудом добежав до приобретенного им сегодня «специального оборудования», он долго мучился облегчением желудка. Этой ночью Люпин планировал поупражняться в наклеивании обоев – теперь пришлось отложить обучение до завтра.
Утром болела голова. Опять быстро сбегав куда-то, Ремус вернулся вполне готовый к трудовым подвигам. Он завесил окна простынями, закрыл дверь на ключ и подготовил клей, обои и волшебную палочку. Первый опыт оставлял желать лучшего, но в целом было неплохо. Следующая полоса обоев еще не успела достигнуть стены, когда в дверь вошла Пэт.
– Что это ты окна завесил? – подозрительно спросила она. – Отгораживаешься от нас?
– Хотел подольше поспать.
– А…Обои-то клеишь?
– Как вы вошли?
– Да у меня второй ключ есть, – хозяйка присела и беззаботно грызла семечки.
Ремус понял, что это надолго. Придется опять работать по-магловски. Клеить обои таким способом в одиночку очень неудобно, но к вечеру комната была готова.
После ужина, уже не доверяясь ключам, Люпины запечатали заклинанием дверь и оклеили стены в коридоре. Кухню и ванную достаточно было хорошенько отмыть. Квартира приобрела совсем другой вид, а молодожены с удивлением отметили, что при известной доле желания и упорства можно пережить даже магловский ремонт. Оставалось покрасить пол. Как убедился Ремус, магловский способ для этого совсем не подходил – слишком долго сохла краска. Накануне начинающий маляр встретил Артура Уизли и тот вызвался помочь, ссылаясь на некоторый опыт в этих делах.
Утром на третий день Ремус опять уходил куда-то и вернулся к приходу мистера Уизли. Когда последний узнал об отчаянном поступке старых друзей, его охватил безудержный восторг:
– Скажи, это настоящий магловский дом? И в нем совсем нет ничего волшебного?
– Абсолютно, – улыбался хозяин, знавший слабости своего друга.
– Это же замечательно! И все ваши соседи – маглы? И вы будете пользоваться всеми магловскими приспособлениями?
Артур взглядом профессионала осмотрел жилище и отметил, что такого уникального образчика еще не встречал. Он долго увлеченно рассматривал каждую мелочь и с ребячьим восторгом специалиста, столкнувшегося с «трудным случаем», потирал руки, вскрикивал, поднимался на носки или прищелкивал языком. Здесь он впервые столкнулся с канализационной трубой, пролегавшей не под землей, а примерно в футе над земной поверхностью, и выходившей не на улицу, а через весь огород устремлявшейся куда-то к соседям.
– Какое необычное решение! Странно, почему содержимое трубы не перемерзает? Очень, очень интересно.
Удивление вызывали батареи, нагревавшиеся только сверху, а снизу совершенно холодные (кстати, квартиранты, занятые глобальными проблемами, не обратили на это внимания), скотный сарай, пристроенный вплотную к «терраске» и соединенный с нею дверью. Но особое восхищение вызвал уличный туалет. К слову заметить, в доме уборной не было, и черная деревянная будочка стояла прямо перед входом в дом. Однако главное своеобразие этого сооружения заключалось в том, что традиционной выгребной ямы под будочкой не было. Сзади под отхожее место задвигался деревянный ящик, который по мере наполнения всегда можно было извлечь тем же путем.
– Интересно, зачем здесь ящик? – недоумевал Артур.
– Как зачем? – во двор вышла женщина лет тридцати, снимавшая у Пэт вторую квартиру. – Огород удобрять.
– ???
– А вы что, новые жильцы? Приезжие, что ли? Я – Салли, – и Салли затворилась в вышеописанной будочке.
Ремус и Артур запечатали дверь и принялись за работу. Смешав коричневую и остатки белой краски, они почему-то получили почти розовую, «цвета губной помады». Полы были вскоре окрашены, высушены, запах краски удален, а квартира преобразилась до неузнаваемости. В окно неистово затарабанили. Пэт, не сумев открыть дверь запасным ключом, запаниковала:
– Я уж думала, вы замок сломали. Ты чо это закрылся? – вытягивала хозяйка свою короткую шею, пытаясь заглянуть как можно дальше. – О! Ты когда пол успел покрасить? Как же теперь ходить будете? Надо было половинками красить. Ой! А пол-то высох. Ты чо, ночью, что ли, красил?
– Да, это специальная краска, быстросохнущая.
– Ишь ты. Заграничная, что ли? Нашего-то не покупают, – тут она увидела мистера Уизли. – К тебе гости пришли? Пойдемте к Салли, она обед приготовила.
– Не могу, у меня дела.
– Ну, как хотите. А я есть хочу. За Вероничкой только сбегаю, – и Пэт унеслась, влекомая аппетитным запахом дармовщинки.
– Какие милые люди.
– Да, очень, – задумчиво согласился Ремус.
Вскоре в дом опять ворвалась взъерошенная хозяйка:
– Там мебель привезли! Тебя спрашивают! – вопила Пэт, потрясенная до глубины души.
– Я сегодня диван купил. Нимфадора пока не знает – это сюрприз.
Вслед за Ремусом на улицу вышел не только Артур, и даже не только обитатели их дома, но высыпала вся улица. Видимо, такие крупные покупки – диковинка для местных жителей.
– Что стоишь? Забирай! – проорал грубоватый водитель фургона.
– Выгружайте, пожалуйста, и заносите в дом, – окружающих эта фраза очень рассмешила.
– У нас нет грузчиков, – довольно ухмыльнулся напарник водителя.
– Как же я его понесу? – он донес бы, но ни при всей же улице. Последнюю реплику зрители восприняли как шутку, а водитель – как издевательство.
– А я почем знаю? Мы только привозим.
– Помогите донести, я заплачу.
– Будем мы еще спину ломать. Забирай быстрей, у нас еще заказы есть.
Два волшебника кое-как выгрузили из фургона новенький диван шоколадного цвета и книжную полку. Зеваки не расходились. Ремус и Артур с большим трудом занесли мебель при поддержке одобрительных реплик и ценных советов публики. Хотелось рухнуть на диван и немного прийти в себя после освоения специальности грузчиков по-магловски, но соседи заполонили всю комнату, затоптав до неузнаваемости обновленный пол, и смотрели обновку глазами, руками и прочим…
– Я, пожалуй, пойду, – не выдержал маглолюбивый Артур.
– Приходи к нам с семьей на ужин. У нас сегодня почти новоселье, – Ремус умоляюще посмотрел на друга, потом на незваных гостей.
– Непременно приду, – понимающе ответил тот.
Кое-как выпроводив соседей, Люпин принялся ликвидировать последствия нашествия. Книжная полка мало интересовала маглов, зато диван успели не только испачкать, но и незначительно поломать. Вскоре явилась чета Уизли. Молли, узнав о бедственном положении молодоженов, участливо пришла на помощь: пока мужчины обновляли диван и расставляли книги, она легкими движениями опытной руки принялась за ужин.
После работы молодую жену ждал сюрприз.
– Привет! Я занавески купила. Ремус!– Нимфадора зашла и ахнула, – ты самый волшебный волшебник! – она радостно подпрыгнула и повисла у него на шее. – Молли, Артур! Спасибо.
После затяжного стресса все было просто чудесно, и хотелось праздника.
– Чо, диван обмываете? – неожиданно раздался знакомый басок. – Чо я говорила? Чистенько – и ладно. Щас я за Салли сбегаю, – и Пэт привела с собой Салли, ее мужа Джима и Вероничку.
После того, как гости разошлись, и смертельно усталый Ремус закрыл дверь, опять постучали:
– Я тут вот чо подумала, – вернулась Пэт, – теперь-то эту квартиру можно сдавать гораздо дороже. Так что цену-то я подниму.
Наутро, видимо, обдумав свои перспективы, квартирная хозяйка объявила цену за жилье, которая в пересчете на галеоны возросла с 8 до 25. Никакие просьбы и доводы не могли заставить Пэт изменить решение:
– Если не нравится – уходите. Я себе других найду. Теперь-то моя квартирка куда лучше, чем была. А за эти дни я с вас ничего не возьму.
Что делать? Оставить все свои труды и опять остаться на улице в самом прямом смысле? Это вначале здесь невозможно было жить, но теперь, когда они вложили душу и силы в преобразование пространства, оно стало почти своим. Где они найдут жилище лучше? Тем более что через несколько недель должны построить их дом. Несмотря на вопиющую подлость хозяйки, квартиранты сочли за лучшее согласиться на ее условия.
Так начиналась долгая, долгая зима. Мороз в этом году был сильнее, чем обычно, а снег обильней, но Ремусу Люпину казалось, что время у маглов течет по-другому. Он был почти уверен, что зима у них длиннее, а лето короче, чем у волшебников, хотя ни один магловед не согласится с этим утверждением. Так или иначе, к марту бесконечное, неизменное белое полотно, кутающее землю, так выело глаза, что при виде снега хотелось выть. Однако до марта была еще целая зима…
Справившись с ремонтом в рекордно короткие сроки, Ремус интенсивно искал работу. После указа «Об оборотнях» это было не только трудно, но и не безнаказанно. Тем не менее, приходилось рисковать, так как жалования Нимфадоры хватало с трудом.
Отношения с хозяйкой складывались сложно при всей простоте ее нравов. После того, как квартиранты купили диван, они лишились былого заботливого участия и вместо жалости вызывали у местного общества чувство зависти и отторжения. Но последней чертой, доказавшей отчужденность новых жильцов, были те самые занавески, скрывшие их личную жизнь от любопытства соседей. Пэт и Салли награждали чужаков недобрыми взглядами, при этом продолжали бесцеремонно являться к ним на ужин со своими детьми, если никто другой в это время случайно не приготовил еду. Вдвоем бы Люпины вполне прокормились, но незваные гости значительно сокращали и без того скудный семейный бюджет. Соседи смотрели на новеньких подозрительно: как ни старались молодожены вести себя по-магловски, они были слишком странными для этого маленького мирка. Все знали, что они держат в доме сыча, не ходят объедать соседей – брезгуют, и даже повесили занавески (что это они там делают?). Последний вопрос жестоко мучил все местное сообщество, и ответов на него было множество.
Квартирная хозяйка впадала в особо буйное состояние, когда не могла воспользоваться запасным ключом в любое удобное для нее время. Самым удивительным было то, что в ответ на все претензии ей предлагали открыть и закрыть дверь, и замок послушно работал.
– Отгораживаетесь от нас, – с обидой говорила Пэт, – мы вас приютили, а вы не душевные какие-то.
Интересные результаты дали наблюдения за квартирантами, жившими по соседству. Салли и Джим, видимо, были иностранцами, так как между собой говорили на каком-то непонятном языке, не то диалекте. Применив свои аналитические способности, Ремус вскоре понял, что 50 – 70 % в их речи занимают английские слова, а остальное является всевозможными грамматическими формами трех или пяти непонятных слов, которые произносились ими с различными интонациями, от зверино-бешеных до ласковых и довольных. Вероятно, родной язык Джима и Салли был очень беден, так как комбинации нескольких слов заменяли им от 30 до 50 % английской речи.
Через несколько дней после вселения Пэт обратилась к Нимфадоре:
– Ты, я вижу, культурная. Небось, училась где?
– Училась.
– А где?
– В Академии…
– Ишь ты. Слышь, помоги Вероничке с уроками. Каждый день двойки из школы носит. Училка говорит, если не исправится, на второй год оставит во втором классе. Мы-то девчонку колотили каждый раз, а она все равно двойки носит. Не знаю, что делать. Сама-то я почитала их задачи, ничего не поняла.
Как отказать квартирной хозяйке? И девчонку жалко: родители у нее бестолковые, только на битье способны. Так Нимфадора получила свой первый педагогический опыт. Каждый день после работы она по два часа занималась с Вероничкой, и та делала успехи – четверть закончила на четыре и пять.
– Вот спасибо! – радовалась мать. – А то на второй год, говорит. Мы уж ее били-били, а толку никакого. А репетиторы знаешь, как дорого берут? Еще чего – такие деньги выбросить! Кстати, слышь, с Нового года я цену за жилье повышаю.
– Это почему? – не нашлась, что сказать, ошеломленная Нимфадора.
– Как почему? Новый год. После Нового года всегда цены повышают.
Это был удар. Накануне Рождества их ждали два сюрприза. Утром пришло письмо от родителей, приглашавших молодых в гости на Рождество. К слову сказать, они часто писали и на все лады пытались помириться. В общем, зла никто не держал, все понимали, что разрыв произошел по недоразумению, но испытывать вновь неловкость встречи и вести натянутые разговоры о погоде не хватало мужества. Вечером Пэт притащилась поужинать вместе со странной компанией: двое мужчин, худые, поджарые и беззубые, и женщина с опухшим лицом и синяком под глазом. От гостей, одетых в лохмотья, крепко разило перегаром, слегка заглушавшим запах давно не мытой человечины. Хозяйка прихватила бутыль со скверной ритуальной жижей, после употребления которой гости дико орали, придирались друг к другу, потом передрались, перебив немногочисленную посуду. Люпин вышвыривал гостей поочередно освежиться в снег, но, пока он занимался одним, остальные снова лезли в дом. Разумеется, излишне говорить, что слов посетители совершенно не понимали. Пэт смеялась до упаду и была в превосходном расположении духа.
– Ладно, я спать пойду, а вы тут располагайтесь, – сказала она, зевая.
– Что?!
– Ну да. А чо, вам места жалко, что ли? Они такие же бездомные, как вы.
– Мы не бездомные. Мы здесь живем, мы заплатили за эту квартиру. Никто не удосужился спросить нашего согласия, их даже не на чем спать уложить! – задыхались от вопиющей нелепости волшебники.
– Все у вас не как у людей: «наше», «заплатили», «не спросили», – укоризненно покачала головой пьяная Пэт. – А чо тут спрашивать? Куда ж они ночью пойдут? Мороз на дворе. Эх вы, а еще культурные… – и сердечная хозяйка убежала.
Во время этого содержательного диалога, в очередной раз вскрывшего принципиальную разницу между двумя социокультурными парадигмами, пьяные маглы уже нашли себе ночлег: завалившись втроем в постель Люпинов, они дружно храпели, источая мерзкое зловоние. Супруги были в полной растерянности. Их тоже когда-то пустили переночевать снежной ночью страннолюбивые хозяева, и выгнать этих бедняг на улицу не поднималась рука, но ночевать на ледяном полу в Рождественскую ночь за 35 галеонов в месяц, тогда как в твоей постели храпят вшивые бродяги – это было как-то уж чересчур. Убрав на кухне, Ремус и Нимфадора присели на стулья и задумались. Вскоре муж предложил решение:
– Сегодня пусть ночуют у нас, все равно они на ногах не стоят, но потребуем у Пэт, чтобы завтра же их здесь не было. Второе: нужно пресечь на будущее всякую возможность таких вторжений. С этой целью с завтрашнего дня бесплатная столовая закрывается.
– Тогда они съедят нас.
– Они это сделают в любом случае. Если мы не станем такими, как они, что равносильно съедению изнутри, они будут есть нас снаружи. Выбор невелик. – А сейчас идем в гости к твоим родителям, – добавил он, заметив, что жена старается незаметно поддержать поясницу.
После Рождества та малодушная неловкость, которая отравляла их отношения с родителями, пошла на убыль, а Люпин неожиданно нашел работу. Справедливости ради стоит сказать, что не все маглы были настроены враждебно к волшебникам, поселившимся на их улице. Маленькая аккуратная старушка, у которой покупали молоко, прониклась симпатией к странной парочке и всегда старалась поддержать добрым словом, советом или угостить чем-нибудь молочным. Однажды тетушка Мэгги, завидев Нимфадору, выбежала на улицу:
– Послушай, я смотрю, твой муж все с метлой ходит – он дворник?
– Да вроде того.
– Сын мой говорил, что в их организации дворник требуется. Вот я и подумала… Если, конечно, твой захочет.
Он захотел, работа была нужна позарез. У маглов Люпин никогда не работал, но в этом были свои преимущества: на них не распространялся указ «Об оборотнях», и вообще, вряд ли они догадаются. Платили мало (в пересчете на их деньги 7 галеонов), но это позволило компенсировать повышение квартплаты.
В январе ударили сильные морозы, и подмеченные Артуром особенности жилища дали о себе знать. Батареи, теплые только сверху, грели очень слабо; труба канализации действительно перемерзла, и в ванную приходилось регулярно заливать кипяток; горячая вода поступала в кран из котла, так что купаться нужно было быстро, чтобы не попасть под ледяной душ. И еще многие другие мелочи магловской жизни, как навозные бомбы, неожиданно взрывали покой и иллюзию устроенности бытия.
Квартиранты давно поняли, что Пэт в их отсутствие просмотрела все их вещи – в этом похожи все квартирные хозяйки, будь они магами или маглами. Однако с января они явно заметили, что все их продукты, моющие средства и прочее резко сокращаются. Проведя короткое дознание, Ремус выяснил, что, кроме хозяйки, в их доме регулярно пасется Салли и еще пяток подружек Пэт. Они честно во всем признались, не испытывая ни малейшей неловкости. Они не воровали, а просто брали то, чего не хватало в их хозяйстве, но имелось в соседском:
– Тебе, чо, жалко, что ли? – обиделись они.
С той же душевной бесцеремонностью они поступали друг с другом. Люпин не раз наблюдал, как соседи открывали чужие квартиры ключами, спрятанными из страха потерять где-нибудь во дворе: на гвоздике в сарае, под старым перевернутым ведром, под ковриком у входа и т. д. Лишнего они не брали, но ровно столько, сколько требовалось на данный момент. Выяснив отношения с расхитителями собственности, супруги наложили заклятие на дверь, соединявшую их квартиру с сараем, однако хозяйство продолжало бесконтрольно убывать. Как-то, вернувшись домой, они застали умилительную картинку: выставив окно «терраски», круглая Пэт шаром вкатывалась к ним в дом.
– Привет! А я стирать собралась. За мылом пришла, – ничуть не смутившись, она направилась прямиком в ванную, прихватив все, что ей нужно.
– Пэт, – угрожающе обратился Люпин, – выслушайте меня внимательно. Я категорически запрещаю Вам пересекать границу этого жилища без моего согласия или согласия моей жены, – медленно и четко выговорил он, глядя хозяйке прямо в глаза.
Та немного попятилась.
– Это моя квартира! Где хочу, там и хожу.
– Ошибаетесь, – в его глазах сверкнул холодный серый огонек. – Ваша квартира в другом крыле дома, а за это жилье вам заплачено, и до конца месяца оно – наше.
– Я так запечатаю все двери и окна, – добавила Нимфадора, – что вы не сможете даже стекла разбить. И верните мыло.
– Нелюди, изверги, после всего, что мы для вас сделали!.. – Пэт нехотя выложила мыло. – Подобрали, приютили, кормили, поили… – заголосила она.
– Я требую немедленно оставить нас в покое. Вон! – Ремус властно наступал, и хозяйка сочла за благо поскорее убраться, все-таки прихватив мыло.
После того, как Люпины порвали последнюю ниточку видимости добрых отношений с соседями, им полегчало: состояние перманентного стресса, вызванного полным отсутствием собственной скорлупки, прекратилось, и супруги наслаждались своим одиночеством. Только вот соседи совсем возненавидели чужаков: в конце января кто-то подстрелил их сову, называемую «сычом», а за февраль с них потребовали 35 галеонов. До февраля найти жилье не удалось, и пришлось заплатить.
Приближалась весна. Становилось очевидным, что до марта нужно срочно найти жилье, но все попытки не увенчались успехом. Поселившись у маглов, волшебники рассчитывали в скором времени переехать в свой дом, однако недели превратились в месяцы. Они не раз заходили в контору «Пожелай-Себе-Дом», но там их ждал неизменный ответ: «Подождите еще немного. Через 2-3 недели все будет готово». Причины назывались разные и вполне убедительные: административные проволочки при оформлении необходимых документов, отсутствие на данный момент в продаже тех или иных материалов, снег и мороз, несомненно, препятствовавшие строительству и прочее.
Жизнь с маглами становилась невыносимой. В середине февраля явилась Пэт и объявила, что за март она возьмет с них 40 галеонов, на что получила ответ не беспокоить их до марта. Кризис разразился спустя пять дней. Вечером к ним завалился Джо. С безумным взором и неизменной сигареткой в зубах он потребовал заплатить за март немедленно.
– В натуре, гони деньги! – заорал он, порвав рубаху на груди.
– Тебе за февраль заплачено? Вот и убирайся до марта.
– Ты, говнюк, если хочешь здесь жить, плати сейчас, – он вынул из-за пояса огромный широкий нож, напоминавший абордажную саблю. – Понял?
– Вполне. Вижу только, ты меня не понял. Вон!
– Я без денег не уйду. Если не заплатишь, выметайся немедленно! – Джо нетерпеливо крутил нож.
– Не заплачу. В марте мы от вас съедем, но пока что февраль.
– Мне плевать, что будет в марте. Катись хоть сейчас. Мне нужны деньги, и я их получу, – с этими словами он ринулся с ножом на Ремуса, тот увернулся, получив легкую царапину, а потом почему-то нож сам собой отлетел в сторону.
– Я сяду, но я тебя размажу! – дико орал обезумевший хозяин. – И не таких обламывал, – Джо кинулся в рукопашную, но вдруг, словно от невидимого пинка, резко взлетел, а приземлился уже на улице, прямо в весенней луже, образованной талым снегом и бесценными продуктами разморозки туалета.
Он долго еще пытался барабанить в дверь, но никак не мог до нее дотянуться. Тогда, схватив валявшиеся во дворе обломки кирпичей, хозяин неистово швырял их в окна, но сегодня у него был явно неудачный день – то ли он не мог попасть, то ли камни сами отскакивали от стекол. Излив свой гнев и обессилив, Джо побрел домой, гнусно ругаясь и обещая взять реванш. Отбить атаку сумасшедшего магла было не сложно, но жить здесь дальше в постоянном ожидании какой-нибудь подлости было решительно невозможно. Вскоре после ухода разъяренного хозяина в окно ударилась незнакомая сова. Квартиранты открыли форточку и получили конверт с фиолетовой лентой, не предвещавший ничего хорошего: с них требовали штраф 20 галеонов за нападение на магла. Зная неподражаемый стиль министерства, можно было предположить, что при повторном нарушении с них возьмут 40 галеонов, а потом – еще вдвое больше.
– Что будем делать?
Ремус сидел и молчал. Нимфадора знала, что в эти минуты говорить с мужем бесполезно. Вдруг он решительно встал и сказал:
– Собираем вещи. Нужно убраться отсюда до завтра.
– Куда?
– К твоим родителям.
– Что?! Я не пойду к ним.
– А я пойду. Маглы не успокоятся и будут вымогать деньги любым способом. Теперь вопрос уже не только в деньгах – они будут мстить. Мы знаем, что их главный конек – это подлость, а потому можно ждать всего. Само это уже опасно. Кроме того, любая попытка защититься будет зафиксирована, и наш бюджет просто не потянет содержание Пигги, – кратко изложил ход своих мыслей Ремус.
– Как мы придем к ним после всего, что было?
– Как блудные дети, – Люпин быстро собирал вещи.
– Представь, опять мамины подколы и намеки, папа с извинениями, подозрительными, а хуже, жалостливыми взглядами…
– Ты предпочитаешь улицу, вооруженных бешеных маглов или камеру Азкабана? У родителей мы и наш ребенок будем в полной безопасности.
Нимфадора начала спорить, но Ремус, подхватив собранные узлы, ответил:
– Оставайся, если хочешь, а я отправляюсь к любимым тестю и теще.
– Ладно, я с тобой, – рассмеялась жена. Честно говоря, именно этого ей хотелось сейчас больше всего.
Таким был итог этого уникального научно-исследовательского проекта. Что можно сказать в заключении? Маглы живут грязно и бестолково, точнее сказать, без-умно в прямом смысле этого слова. Они ни о чем не заботятся заранее и никогда не задумываются о последствиях. Живут просто, даже, правильней сказать, просто живут. Каждое новое событие, как то смена времен года, ежедневная потребность в питании и прочие естественные процессы, застает их неожиданно, как гром среди ясного неба, приводит в растерянность и вызывает искреннее удивление младенцев, впервые увидевших мир. Искусство делать выводы и извлекать уроки тоже дается им с трудом, они просто плывут по течению жизни, всегда пребывая в настоящем.
Они чрезвычайно гостеприимны: путник, постучавшийся в дверь зимней ночью, не останется без ночлега, его непременно разместят в каком-нибудь малопригодном для жизни сарае или подселят к семье квартирантов – места не жалко. Вообще эти маглы нищелюбивы и, если имеют больше, чем их соседи, то охотно поделятся. Они готовы себе в ущерб кормить неимущих квартирантов и прощать им долги за квартирную плату. Но если какие-нибудь ненормальные жильцы впадут в излишества: отмоют, а то и отремонтируют хозяйскую собственность за свой счет, маглы непременно поднимут цену за жилье. Теперь ведь оно стоит дороже! Тебе не дадут умереть от голода и всегда накормят «чайком», «грибочками» или «патиссончиками», однако, если ты вдруг разжился какой-нибудь пищей, они даже не обидятся, что их не пригласили к трапезе, а просто явятся, как к себе домой, и все съедят. А потому для всякого, кто столкнулся с ними, есть два пути: либо сесть кому-нибудь на шею, жить впроголодь и забыть о нормальном питании, либо самому регулярно кормить всю округу.
Первого встречного они примут, как родного, и потребуют от него тех же родственных чувств. Они не стыдятся являться друг к другу без приглашения, устраивать публичные семейные сцены и проникать в чужой дом в отсутствие хозяев, если вдруг понадобиться соль, сахар, чай, стиральный порошок, туалетная бумага или что-нибудь еще.
Люди они не злые и общительные. Эта общительность доходит до того, что личные и семейные границы стерты до минимума, и человеку, определяющему себя как личность, остается либо бежать, либо самоуничтожиться. Основными характеристиками самоидентификации данной разновидности маглов являются «доброта» и «душевность», под которыми подразумевается обобществление всей доступной собственности, включая свою, с целью ее дальнейшего более «справедливого» перераспределения.
Эти маглы не были ни хорошими, ни плохими – они были другими. За прошедшие три месяца Ремус Люпин много узнал о маглах, но их тоскующие души навсегда остались для него загадкой.